Людмила Феррис - Большие девочки тоже делают глупости

Адольфу Гранцу удивительным образом удавалось решать проблемы, возникающие из-за разницы курса валют, контролировать авиаперевозки на туристическом рынке и использовать многие другие несуразности авиапроцесса, не зря он был академиком Международной академии информации и обладал умением строить не только коммуникацию, но и крепкие связи, которые уже позволили «Грин-авиа» не оказаться в долговой яме. Вот такое погружение в прошлое вызвала всего лишь чашка кофе.

Марк допил напиток бодрости и пошел на посадку. Его место в бизнес-классе было постоянным, и знакомая стюардесса, с которой он однажды неплохо провел время, уже спешила к нему со стаканом, наполненным виски со льдом. Громкий хлопок, раздавшийся при взлете, показался ему сравнимым с пушечным выстрелом, из левого двигателя вырывалось яркое пламя. Самолет сильно трясло, во время взлета что-то произошло, и ситуация была нештатной. Он вышел в салон — там не было паники, стояла тишина, наполненная ужасом и частыми звучными хлопками. Хлопки становились все громче, загудела аварийная сигнализация, а стюардесса нежно и спокойно предложила:

— Уважаемые пассажиры! Пожалуйста, пристегните ремни безопасности и соблюдайте спокойствие.

Женщина с ребенком громко закричала:

— Ну сделайте же что-нибудь!

Бельстон увидел, как в шестом ряду, рядом с проходом, сидит тот самый человек, что подходил к нему в коридоре. У мужчины были закрыты глаза, и казалось, что он спит. Марк побежал в кабину к пилотам и тут по громкой связи услышал:

— Говорит командир корабля. Уважаемые пассажиры! На борту самолета возникла нештатная ситуация. Просьба сохранять спокойствие. Принято решение вернуться в аэропорт вылета. В течение некоторого времени мы будем маневрировать для выработки топлива.

Женщина с ребенком начала вскакивать с места и кричать еще громче. Стюардесса пыталась ее успокоить. Марк видел, как пассажиры вжались в кресла, и читал в их глазах ужас и безысходность.

Он вернулся на место, достал из портфеля фляжку с виски и сделал большой глоток — повлиять он ни на что уже не может, остается уповать на мастерство пилотов и божью милость. Он решил, что его присутствие в кабине пилотов будет лишним, в управлении самолетов он ничего не понимает, а создавать дополнительное напряжение для своих сотрудников было не в его правилах. И если там, наверху, ему предписано погибнуть в авиакатастрофе самолета собственной авиакомпании, то судьбу не перепишешь, как ни старайся. Он снова сделал глоток и прошел в общий салон, к месту, где сидел так не понравившийся ему ранее незнакомец.

— Марк Александрович, не ходите по салону, это опасно, — тихо сказала стюардесса, имя которой он так и не запомнил.

— У меня неотложные дела.

Держась за кресла, он дошел до нужного места. Мужчина смотрел устало и куда-то мимо него.

— Мы могли бы с вами поговорить?

— Вы мне напрасно не поверили, я вас предупреждал.

Грохот заглушал его слова, и Марк опустился на корточки и шепотом продолжал:

— А вы бы на моем месте поверили? Незнакомый человек подходит ко мне в столичном аэропорту и говорит очень странные вещи.

В это время самолет еще сильнее загудел, выпустил шасси и начал приземление на посадочную полосу. В аэропорту его уже встречало множество машин — от пожарных до полиции. От такой сверкающей «новогодней гирлянды» у Марка замелькало в глазах.

«Скорая помощь» забрала перенервничавшую женщину с ребенком. Больше пострадавших на рейсе не было. Надувные трапы, приготовленные для эвакуации пассажиров, не понадобились.

Марк вдруг почувствовал, как у него затряслись поджилки, — такая запоздавшая реакция организма.

— Молодцы ваши ребята, — сказал незнакомец, который, казалось, совсем не переживал. — Слава богу, все закончилось.

— Я приглашаю вас в свой офис. И приношу свои извинения, был неправ, но мне и в голову не могло прийти, что в ваших словах есть истина.

Мужчины вышли из самолета вместе.

Лиза всегда сочувствовала сестре — в этом мире потерь, слез, предательства мужчин Аньке не выжить. Сестра все время казалась ей болезненной, несчастной. Не выжить Аньке без ее, Лизиной, поддержки! Папа слишком любил и баловал младшую дочь, и когда его не стало, Лиза решила, что будет опекать Анну всегда.

Она все время жалела Аню: жалела, когда та вышла замуж за невнятного молодого человека, жалела, когда видела заплаканные глаза сестры.