Людмила Феррис - Большие девочки тоже делают глупости

— Ой, Ольга! Да я не возражаю, что она хорошая. Но еще недавно ты мне говорила совсем другое, впрочем, это меня тоже не интересует. Мне очень надо с ней поговорить.

— Это может навредить имиджу фирмы.

— Вряд ли она скажет что-то такое, что может навредить. Оля, я все равно буду писать, это от тебя не зависит, но я даю слово, что мой материал будет объективным. И если честно, мне не до любовных похождений вашего босса. Но с Анной мне надо поговорить. И пожалуйста, скажи адрес, где произошел взрыв.

— Записывай, это рядом. И номер телефона, у нее их два, лучше звонить на корпоративный. Но она может не взять трубку с незнакомого номера, я тебе дам еще телефон ее сестры, Лизы, мы в одном классе учились. Только на меня не ссылайся, а то ведь могу из пресс-службы с черной меткой вылететь. Дай слово. А то ведь на новое место работы не возьмут.

— Не вылетишь, Ольга, не вылетишь. Ты хороший человек и понимаешь все журналистские проблемы. Не зря мы с тобой целых пять лет в одних аудиториях томились. О тебе не скажу даже под пытками, не волнуйся.

Теперь надо было все обдумать и составить план, куда, чего, зачем. Домой возвращаться все равно не сегодня, а когда возникнет ясность в этом тумане, когда можно будет различать предметы. Туман нагоняли все, с кем она сегодня встречалась, — от Зинаиды Ивановны до Ольги Виноградовой, и у каждого был свой интерес.

На улице Юлька вздохнула полной грудью и залюбовалась большим облаком, висящим над городом и напоминающим чудовище из сказки. Она направилась в тот двор, где взорвалась машина Анны.

Марк Бельстон в сознание не пришел, и пока Аванесов и его помощники продолжали активно работать со свидетелями. Впрочем, свидетель свидетелю рознь: один будет говорить много слов, а другой издавать сладострастное мычание. Представителями последнего формата были сразу два члена жюри — профессор Сергей Иванович Маркин и доцент Нина Семеновна Кириллова. Людей, работающих в науке, Руслан Аванесов почитал. Они ему казались избранными, что ли, умнее других, образованнее, начитаннее, глубже, но только когда многие из них вдруг случайно становились свидетелями, все их достоинства куда-то улетучивались. Аванесов понимал, что профессор Маркин не работал на одном предприятии с Бельстоном, не пил с ним чай и, конечно, виски, но глаза и уши у него были. Профессор мог иметь свое представление о председателе жюри «Сибирская панорама» Марке Бельстоне, который принимал участие в открытии фестиваля, заходил на пару часов в комнату жюри поболтать. Маркина никто не просит описывать внешность, излагать версии произошедшего, но эмоциями по поводу персоны Бельстона он мог бы поделиться. Вместо этого научный работник издавал то ли мурлыканье, то ли клекот, то ли кваканье.

— Я не могу сказать ничего определенного.

— Тогда скажите что-нибудь неопределенное, — помог Сергею Ивановичу Аванесов.

— В смысле?

— Сергей Иванович, вы, наверное, имеете свое представление, каким был Марк Бельстон, даже если встречались с ним один раз в жизни на пять минут.

Профессор поежился.

— Да мне бы не хотелось…

— Уважаемый Сергей Иванович, я никогда не задал бы вам такой некорректный вопрос, если бы на Бельстона не было совершено нападение. Вы чувствуете, сколько в моем предложении частиц «не»?

— Частица «не» — это служебная часть речи, которая вносит в предложение различные оттенки значения, — отреагировал Маркин.

— Ну вот, уже теплее, но у меня, извините, не хватит знаний вашей журналистики, владения словом, чтобы разговаривать с вами на изысканном русском языке. Я говорю на «ментовском».

— Такого языка нет, — парировал профессор. — Правильно говорить милицейский. Или полицейский, что, впрочем, одно и то же.

— Вот видите, здесь вы реагируете быстро, знаете, что отвечать, говорите грамотно, а что, про Бельстона сформулировать слабо?

— Не слабо. Просто он для меня как инопланетянин — молодой, богатый, успешный, интересный. Он не считает деньги от зарплаты до зарплаты, не берет дополнительные часы лекций, чтобы было на что купить дорогое лекарство маме. Мы с ним так же далеки, как А и Я в алфавите. Так что простите, товарищ следователь, нет у меня от него эмоций, которыми я хочу поделиться. Их нет, а выдумывать что-то — увольте.

Нина Семеновна Кириллова была так же категорична.

— Не видела, не знаю, спросите у Зинаиды Ивановны, она секретарь жюри и была ближе к председателю, чем все мы. Да он же «свадебный генерал», в журналистике особо ничего не понимает, но любит, когда о нем пишут.