Юрий Кларов - Черный треугольник (Розыск - 1)

Я лишний раз убедился, что русская церковь в лице Антония лишилась великомудрого патриарха.

Карташов, который, кажется, только сейчас оценил пикантность ситуации, не прочь был продолжить свои философские рассуждения и поведать членам собора вспомнившийся ему анекдот. Но они вдруг заторопились, и Карташов, распрощавшись, ушел вместе с ними, предварительно заверив меня, что сочтет за честь вновь быть мне полезным.

- Довольны, разумеется? - с едва заметной усмешкой спросил Димитрий.

- Как и каждый, кто бы оказался на моем месте.

У архимандрита были страдальческие глаза.

- "Суета сует, все суета", - грустно и отрешенно процитировал он из Экклесиаста. - "Что было, то и будет, и что творилось, то и творится. И нет ничего нового под солнцем. Бывает, скажут о чем-то: смотри, это новость! А уже было оно в веках, что прошли до нас".

Архимандрит знал на память всего Экклесиаста, поэтому я поспешил перейти к обсуждению церемонии передачи ковчегов для риз и священных сосудов. Много времени на это не ушло. А затем я сказал:

- Человек, который участвовал в ограблении патриаршей ризницы, убит, Александр Викентьевич. Его повесили...

Димитрий перекрестился:

- Зачем вы мне это сказали?

- С корыстной целью, Александр Викентьевич. Я человек от мира сего хитрый и корыстный. Я все говорю только с целью. Дело в том, что незадолго до убийства покойника видели в обществе другого человека...

- Кого же?

- Ювелира патриаршей ризницы Кербеля.

- Что же вы желаете узнать от меня?

- Правду.

- Слишком много, Леонид.

- Вам было известно об этой встрече?

- Да. Они встречались несколько раз.

- А цель этих встреч?

- Грабитель хотел вернуть похищенные сокровища.

- Раскаявшийся грешник?

- Нет, он хотел это сделать за соответствующую мзду.

- То есть продать церкви украденное у нее?

- Да.

- И что же?

- Я отказался участвовать в этом кощунственном торге.

- И изъявили желание вернуться в монастырь?

- Да, - с вызовом подтвердил он.

- Чистоплотно и предусмотрительно... Однако не все последовали вашему примеру, не так ли?

- Извините, но на этот вопрос я не буду отвечать.

- Кербель на него уже ответил... Но в конце концов, это внутрицерковные дела, мы не собираемся в них вмешиваться. Меня интересует другое. Помимо сокровищ патриаршей ризницы были похищены и иные хранившиеся там ценности...

Длинные пальцы архимандрита быстро перебирали темный янтарь четок.

- Мессмеру было известно о предложении убитого?

Снова молчание.

- Об этом, кстати, Кербель нам тоже сообщил. А отказ отвечать на вопросы - своего рода ответ.

Димитрий отошел к столу, взял в руки золотой ковчег, вновь поставил его на стол, опустился в кресло.

- Мессмер не убивал несчастного...

Он сидел сгорбившись, ссутуля плечи, на которые легла слишком большая для него тяжесть. Старый и хрупкий человек, пытавшийся остаться в стороне от событий. Из-под клобука серебряными кольцами вились седые волосы...

Собственно, говорить нам было больше не о чем. Я взглянул на стоящий перед ним ковчежец. На боковой стенке ковчежца умелой рукой мастера был изображен восседающий на троне богочеловек. У него было напряженное и задумчивое лицо. Он слушал богородицу и Иоанна Предтечу, которые просили за людей. Видимо, они уже успели исчерпать все доводы, потому что богородица выразительно показывала на свои сосцы ("Послушай меня хотя бы потому, что я твоя мать. Ведь этой человеческой грудью я вскормила тебя, сын божий!"), а Иоанн держал перед Иисусом свою собственную отсеченную людьми голову ("Они мне ее отрубили, но я по-прежнему люблю их. Неужто, боже, в твоей душе меньше любви к ним, чем в моей?").

И я на минуту представил себе между этими двумя - третьего, сидящего за столом старика. Он бы, наверное, ни на что не ссылался. Он бы просто молил восседающего на престоле за весь род человеческий. Он бы одновременно просил за патриарха Тихона, за первого барыгу Хитровки Махова, за полковника Мессмера и товарища председателя Московского совета милиции Косачевского...

Большая бы путаница на земле произошла, если бы его просьбы были исполнены...

В дверь заглянул Волжанин. Когда я вышел в коридор, матрос сказал, что Василий Мессмер с каким-то неизвестным находятся сейчас на квартире у Мессмера-старшего. Группа к выезду готова. Я проверил свой браунинг, загнал патрон в патронник, поставил на предохранитель.

- Машина?

- У подъезда, товарищ Косачевский. Выезжаем?