Виктория Угрюмова - Стеклянный ключ

И Вадим легко улыбнулся, демонстрируя Валерию полную готовность в любой момент перевести этот треп в невинную шутку. Так чаще всего и случалось, ибо приятель хозяина обсуждать избегал даже с ним. Впрочем, на сей раз нервы у Валеры явно не выдержали, и он позволил себе чуть больше, чем обычно.

— Это называется — любовь, — пробормотал он.

— Не морочь мне голову. Что называется любовью, я и без тебя знаю. А вот когда на покойных орут дурным голосом — это уже не любовь, а чистая шизофрения. И когда заставляют взламывать квартиру, чтобы там все сфотографировать, — это тоже, знаешь ли, не симптом нормальных мозгов.

— Тише, а то, не ровен час, услышит.

— А по-моему, ему плевать, что мы о нем говорим или думаем. Он нас за людей не считает. Ему главное, чтобы приказы четко исполнялись.

— Это правда, что все равно. Но это ему не помешает…

Он не успел договорить. В кармане Вадима мелодично зазвенело. Тот взглянул на часы, пожал плечами — время позднее.

— Да, я слушаю, — сказал он сухо, но тут же переменил тон. — А-а, Мариночка! Здравствуйте, деточка, здравствуйте. Даже не спрашиваю, как дела, слышу, что ситуация вышла из-под контроля…

Рабочий день был в самом разгаре: Татьяна упоенно стучала на компьютере как заведенная, отрываясь только на то, чтобы справиться в словаре о каком-то уж очень сложном слове. Когда зазвонил телефон, она с облегчением откинулась на спинку стула и сладко потянулась — ей нужен был стимул, чтобы остановиться; и она искренне радовалась любому, кто ненадолго отвлек бы ее от дел. А этому человеку она радовалась еще и по другой причине — все-таки старинный друг, причем друг проверенный, настоящий. И голос ее звучал ласково, когда она говорила:

— Да, я. Привет, Пашенька! Уже вернулся? Рада тебя слышать. И еще раз спасибо за помощь, ты меня просто спас. Что? Хорошо, нет вопросов. Через полчаса, на углу…

Белое вино, устрицы. Свечи в серебряном подсвечнике, шампанское в ведерке со льдом, ваза с фруктами. Очень тихо играет музыка, в зале никого. Только на заднем плане маячат несколько телохранителей. Еще один из вариантов ситуации «скромно посидеть вдвоем, посекретничать». Только в исполнении Бабуина.

— Ох, Пашка, — усмехнулась Тото, — никак не привыкну, что мы уже взрослые.

— Не мы, а я, — наставительно заметил Бабченко. — Ты никогда не повзрослеешь. Я тебе, Танюшка, не то чтобы завидую — скорее изумляюсь. Для всех время идет, а мимо тебя просто проходит. Не останавливается, блин! Давай за это и выпьем!

Она подняла бокал, пригубила вина. А затем осторожно, чтобы не задеть собеседника, произнесла:

— Я не хочу тебя обидеть, Пашенька, но понимаю, что ты не просто так вывез меня поговорить. Услуга за услугу, нет?

— Стервь ты редкостная!.. — с восторгом откликнулся Пашка. — Типа того. Совпало. И не услуга мне нужна, а именно твои стервозные мозги. Потому что умным людям в своем окружении я никогда не доверяю, а глупые мне не помощники, а исполнители. Так что и выходит, что одна ты у меня на белом свете и есть.

— И кто ж ты после этого?

— Сиротинушка! — всхлипнул Бабченко голосом дракончика.

— Не хорони меня прежде времени! — погрозила ему пальцем. — Ишь, размечтался осиротеть. Тебе еще моими делами знаешь сколько лет заниматься…

Павел радостно захохотал. Смех его больше походил на рык. Вот кому бы озвучивать драконов и терминаторов.

— С чем ты таким интересным столкнулся? — серьезно спросила Тото, по опыту зная, что долго шутить в таких случаях не стоит — человек может передумать и не попросить помощи и совета.

— Видишь ли, — растерянно признался Бабуин, — и сам пока не понимаю. Это какой-то волк-одиночка. Ни команды у него, ни власти. Он не светился даже нигде. До недавнего времени. Собственно, я даже не знаю, есть ли он. Только мои люди исчезают — пока «шестерки», — и без серьезных на то причин.

Татьяна вздернула правую бровь, и он невольно залюбовался ею, забыв на секунду, о чем вообще речь.

— Прости за прямоту, — произнесла она, — но неужели в наше время это такая редкость?

— Нет, конечно, — легко согласился Павел. — Даже как-то неудобно этим заниматься, я-то случайно узнал, мне ведь о таких вещах не докладывают.

— Догадываюсь.

— Но в некоторых случаях они исчезали без шума и пыли. Без следа. Неправильно это. Ну, растворяются, как в формалине. И как-то я дотумкал, что все они исчезают — как бы поточнее выразиться — на одной территории.