Виктория Угрюмова - Стеклянный ключ

«Бодался теленок с дубом», — написал когда-то Солженицын. У этого теленка по сравнению с Барчуком были еще неплохие шансы на победу.

— Коля, — Бутуз поставил на стол два стаканчика и бутылку водки, — я старый конформист, потому и дожил до пенсии всего с одним инфарктом и даже без язвы желудка. Ты знаешь, это своего рода рекорд по ведомству для людей моего возраста и звания. Ты так не сможешь.

— Ваше здоровье, — сказал майор, соглашаясь про себя, что полковник глаголет как пророк.

— Мой тебе дружеский совет напоследок, хоть ты его и не спрашивал. Если предложат тебе какую-нибудь работу, приличную для человека твоей квалификации и с достойной оплатой, соглашайся. Даже если придется пойти на маленький компромисс. Потому что здесь ты все равно в себе не волен, а я уйду, станет еще хуже. Подумай как следует. Ты хороший опер, просто прекрасный. Никогда бы не поверил, что сам стану такие кадры разбазаривать и уговаривать тебя уйти со службы, но, Коля, это твоя жизнь. И никто, слышишь меня, никто не поможет тебе. Сможешь, забирай с собой Сахалтуева, господин Тихомиров только обрадуется. Только, сам понимаешь, я тебе ничего не говорил, а ты ничего не слышал. Ну, будь!

Они выпили еще по одной, после чего Варчук отправился к себе. По дороге он думал, что Бутуз прав и жизнь проходит, а что он сделал для себя и для других? Поймал пару преступников и посадил пару воров? Хорошо, конечно, но что дальше? В данном конкретном случае, особенно под чутким руководством Ипатьевича?

В кабинете он застал парадоксального Сахалтуева, все еще пребывавшего в отгуле, — который с боями добыл себе у Бутуза, — но теперь не желавшего покидать рабочее место. Юрка сидел мрачнее ночи и встретил друга воплем:

— Про катастрофу слышал?

— Где? Опять в Малайзии?

— Опять у нас! Знаешь, кого ставят вместо Бутуза?

— А, — махнул рукой Варчук, — ты об этом.

— Это национальная трагедия, — заволновался Юрка, — не понимаю твоего спокойствия.

— Чего волноваться зря?

— Тоже верно. — Сахалтуев какое-то время сопел и ерзал на стуле, а потом решился: — Увольняться надо, Коля. Все равно Ипатьич со свету сживет.

И даже зажмурился слегка, полагая, что вот тут-то и разверзнутся хляби земные, а хляби небесные обрушатся как раз на его многострадальную голову. Другой реакции он просто не представлял и все же решил провести душеспасительную беседу, пусть и ценой собственной жизни.

— Ты прав, — неожиданно кротко ответил Варчук. — И Бутуз советовал, да я и сам думаю. Только вот куда податься? Может, в частные детективы?

— А я согласен, — просунул голову в щель приоткрытой двери Артем. — Стану у вас секретарем работать, газетами шелестеть, мышей гонять, кофий подавать и клиентов принимать.

— Вот видишь, — обрадовался капитан. — Главное у нас есть, дело за малым!

Алина и Жанна пили кофе с домашними пирожными на крохотной кухоньке, где едва умещались плитка, раковина, столик с двумя табуретками и польский бледно-зеленый кухонный шкафчик. Алина зябко куталась в теплую кофту, хотя на улице стояла солнечная и ясная погода. Она подхватила грипп и теперь сходила с ума в одиночестве от высокой температуры, головной боли, неустроенной личной жизни и обиды на весь свет за давешний праздник у Колгановых.

Жанна, хоть и здоровая физически, тоже выглядела хуже некуда: лицо отекло, под глазами мешки, уголки рта скорбно опущены. Видно было, что она плохо спала и что на душе у нее кошки скребут.

— Просто ад кромешный, — говорила она тихим, срывающимся голосом. — Он даже не кричал особенно, мы раньше когда ссорились, он сильнее ругался. А было так страшно, как никогда.

— Ну и чем этот кошмар закончился? — спросила Ковальская, заглядывая в духовку.

Они с Жанной пекли пирог для Сергея, чтобы как-то сгладить ситуацию и подлизаться к мужчине самым проверенным способом.

— Помирились, конечно, — сказала Жанна. — Только чего мне это стоило. Еле успокоила. Он как будто взбесился. Месяца полтора назад он меня на руках носил, и все ему нравилось, все было хорошо. А теперь и сидишь не так, и свистишь не то. Прямо переродился человек на глазах.

— Причину, думаю, называть не нужно? — уточнила подруга.

— Нет, не нужно, — зло сказала девушка. — И почему именно мне так повезло? Откуда она взялась на мою голову? Или, когда вместе начинаешь жить, они все так резко меняются?

Алина посмотрела на нее с сочувствием. Сама она уже успела побывать замужем и развестись и потому пребывала в уверенности, что досконально знает предмет, о котором шла речь.