Брайан Клив - Жестокое убийство разочарованного англичанина

Шон затянул узел галстука, спустился по лестнице и, выйдя на улицу, повернул направо, в противоположную от сквера сторону. Дойдя до ближайшего угла, он обернулся. Мужчина медленно шел по другой стороне улицы, держа газету под мышкой, разглядывая то витрины магазинов, то небеса с видом человека, которому надо убить время. Шон зашел в угловую аптеку. Мужчина по другой стороне улицы прошел дальше, мимо нескольких магазинчиков, уставился на витрину магазина игрушек, вытянул губы, будто насвистывая мелодию, и пошел обратно.

- Что вам угодно? - спросила девушка за прилавком.

Шон дотронулся до синяка на щеке:

- Сделайте меня снова красивым.

Когда Шон бывал в Лондоне, он всегда покупал здесь бритвенные лезвия и зубную пасту и уже не один месяц слегка флиртовал с продавщицей. Раза два он даже думал заняться всерьез этой стройной смуглой итальянкой с томными глазами и прохладными красивыми руками. Быстрыми профессиональными движениями она размазала ему по щеке грим и принялась растирать, с явно не профессиональной лаской.

- Надо быть поосторожней, - прошептала итальянка. От нее пахло дюжиной разных духов, которыми она изо дня в день капала себе на руку, чтобы клиентки могли понюхать. Шон подумал, что он не возражает быть поосторожнее. Никколо прав. Он слишком много думает, так дело не пойдет.

- А вы будете со мной поосторожнее?

- Не будьте таким, - сказала она и мягко шлепнула его по здоровой щеке.

Мужчина на другой стороне улицы снова читал газету, но держал ее так, чтобы видеть поверх нее.

- Можно отсюда выйти через черный ход? - спросил Шон. Девушка с удивлением посмотрела на него. - Я должен вон тому человеку деньги, а отдавать не хочу. По крайней мере сегодня. - Он кивнул в сторону стеклянной двери, сквозь которую был виден "читатель". - Ну так как?

Она вздохнула, закончила гримировать его, оглядела свою работу, показала Шону в маленькое зеркальце результат.

- Думаю, что да. Но долги надо отдавать. Вам этого не говорили?

- Говорили, - сказал Шон. - И я отдам. Но можно пока этого не делать?

Она снова вздохнула, посмотрела, нет ли еще клиентов, провела Шона через матового стекла дверь за прилавком, потом через расфасовочную в маленький дворик. Сюда выходили задние стены больших домов.

- Идите по этому проходу и выйдете на Веррекер-стрит, - сказала итальянка.

Шон поймал ее руку.

- Если он зайдет к вам и спросит, куда я делся, скажите: давным-давно ушел через входную дверь. Вы обо мне ничего не знаете.

- Так оно и есть, - заметила итальянка.

Шон с деланной галантностью поднес к губам ее руку и поцеловал в ладонь. Когда он оглянулся в подворотне, она смотрела ему вслед. Сначала ему стало стыдно. А потом приятно. Ничего плохого не будет, если он напишет Никколо. Просто так - напомнит о себе.

Пройдя половину Веррекер-стрит, он поймал такси. За ним никто не следил. Шон расплатился с водителем у Ланкастер-гейт и доехал на метро до Пикадилли-сёркус. "Мидлэнд телевижн" помещалась в здании, похожем на ацтекский храм, недалеко от Сохо-сквер, в пяти минутах ходьбы от Пикадилли-сёркус. В просторном вестибюле стол дежурной напоминал плот посреди мраморного моря.

Крашеная блондинка с явно подтянутым лицом полностью завладела дежурной, пытаясь познакомить ее с почти двухметровой змеей, обвившей хозяйке шею наподобие шарфа.

- Влез прямо в ватер, у бедняжки один хвост торчит из клозета. Думала, никогда его оттуда не вытащу. Тото, дорогой, это был кошмар! Мамусина дорогуля чуть не утонул, ласковый мой! А этот сукин сын сантехник по телефону еще говорит: "Да спустите вы его!"

- Извините, - сказал Шон.

Змея по мамусиной груди сползла на стол, стала тереться о бювар. Вид у дежурной был крайне несчастный. Шон попытался объяснить ей, что ему нужно, но внимание ее приковала змея. Позолоченные бронзовые двери центрального лифта открылись - вышли пятеро молодых людей. Волосы их спутанными космами ниспадали на малиновые бархатные камзолы, которые, по мнению некоего гения с Карнейби-стрит*, были сшиты по моде восемнадцатого века: широченные закругленные лацканы, огромные золотые пуговицы, широкие голубые ленты ордена Подвязки, пересекавшие кружевные жабо рубашек. Черные шелковые штаны до колен и туфли с золотыми пряжками дополняли впечатление - ни дать ни взять костюмы времен Регентства. Только жесткость двадцатого века, читавшаяся на лицах пятерки, не вязалась с их одеждой.

______________

* Улица в Лондоне, известная магазинами готовой одежды и портными, ориентирующимися в своих моделях на молодежь.