Валерий Самойлов - Ограбление по-калининградски

— Это не она ли в порту замутила? — спросил чей-то голос из толпы. — Пистолет морского спецназа был только у Глота. Мои люди из ментовки сказали, что пуляли как раз из него. После того, как Глот исчез.

Все мигом напряглись, ожидая ответ. «Братва», как и опер Спешнев, вела свой учет громких дел. Но в отличие от сыскаря, которому надо было словесно отчитаться перед вышестоящим начальством, «братве» полагалась конкретная доля от суммы добычи… и взнос в «общак». Друзья мигом сообразили, что допустили роковую ошибку, не выбросив засвеченный «ствол». Теперь их «раскололи», и надо было срочно что-то делать.

— А мои люди вякнули, — невозмутимо ответил Шибан, — что пулял снайпер из винтовки.

— И приемчик твой того, — не унимался ушлый «братан», — из той же оперы. Да ты и есть «морской дьявол»! Это он на палубе шмалял в порту!

— Вот так, что ли? — гаркнул Шибан и тут же, неожиданно для всех и даже Морпеха, прострелил ногу доставшему его «братану».

— А-а-а! — заголосил подстреленный и, невзирая на боль и хлынувшую фонтаном кровь, всё же проорал что было сил: — Бей их, братва!

— На землю! Быстро! — крикнул Морпех, наводя свой «ствол» поочередно на всех, кто оказался в его секторе стрельбы.

Народ понял, что эти двое «замочат» всех подряд, и попадали на землю.

— Лежать! Руки за голову! — прокричал Шибан.

Морпех, не церемонясь, попинал самых ретивых, и спецназовцы побежали к машине. При этом Шибан, как и положено при обычном беге, двигался лицом вперед. А Морпех, ухватившись за него левой рукой, бежал задом, держа под прицелом притихших на минутку «братанов». Немного отдалившись от них, они рванули полным ходом к своему «уазику», меняя траекторию движения, чтобы в них не попали стрелки.

«Братаны» рассредоточились и стали целиться в убегавших. Из города шла колонна машин, среди которой могли оказаться и менты, поэтому преемник Хабара тут же закричал:

— Не стрелять! Так возьмем!

Все побежали к машинам, от которых уже отделился «уазик». Он помчался вправо по второстепенной дороге, ведущей в Гурьевск. «Бэхи» рванули следом. «Братаны» со «стволами» по-высовывались из окон машин, целясь и стреляя в шины. За очередным поворотом Шибан, выпустив из своего специфического пистолета последние три пули-стрелы, подбил головную «бэху», в которую тут же врезалась следующая за ней машина. Дорога была узкая, и все попытки других машин объехать аварийщиков оказались безуспешными. К тому же «уазик» уже съехал с дороги и понесся по колхозным полям, оставляя за собой шлейф пыли. Братаны постреляли на авось, и наследник хабаровского хозяйства прокричал, чтоб все слышали:

— Всё! Они трупы! Но сначала надо отжать то, что нам причитается, и в первую очередь — магазин!

— Н-да, — уныло произнес Шибан, как только Морпех вырулил на окружную дорогу. — Теперь придется срочно уносить ноги!

— А как же бизнес? — расстроенным голосом спросил Морпех.

— Тут уж не до него. Живыми бы остаться!

Эвакуация двух семейств происходила по всем канонам спецоперации. Все были загримированы так, что начинали путаться между собой. Опасаясь «прослушки» и отслеживания маршрута передвижения, были выброшены все мобильные телефоны. Билеты на самолет в город Санкт-Петербург взяли прямо в аэропорту перед посадкой. О продаже имущества не могло идти и речи — всё контролировалось «братанами». В ментовке подручные Спешнева намеренно «сливали» им информацию. Это был последний шанс поквитаться с «морским дьяволом». Но Спешнев не учел экстренности ситуации. Пока до него дошла информация о разборке и применении пистолета с пулями-стрелами, никого из шибановского окружения уже не было в Калининграде.

— Начнем всё сначала, дружище, — сказал Шибан Морпеху, глядя на крейсер «Аврора», навечно ошвартовавшийся на набережной Невы.

— Да, брат, — ответил Морпех. — Спецназ не сдается!

Их почему-то занесло именно сюда, к этому историческому месту. Может быть, это было символически. Крейсер «Аврора» когда-то возвестил своим залпом о начале новой жизни. И они также начинали всё с нуля. Непонятно было только одно: в какую сторону от этого нуля они двинутся — в левую отрицательную или в правую положительную.

— Т-щ матрос! — Шибан обратился к вахтенному у трапа.

— Я вас слушаю! — отозвался вахтенный.

— А что, и топливо имеется на борту?

— Неснижаемый запас, т-щ. Мы ведь на приколе.

— Удачи тебе, служивый!

— Вам также! — ответил матрос, и калининградцы пошли вдоль по набережной.