Варвара Клюева - Не прячьте ваши денежки

Но вскоре после приезда Вероники отношение деревенских к Виктору переменилось, а позже стало весьма смахивать на благоговение. Вышло это вот почему.

В конце лета Веронике исполнялось семь лет, и ее предстояло отвезти в школу-интернат. Но отцу, только что обретшему дочь, эта перспектива не понравилась. Виктор отправился в райцентр и там, ценой никому не ведомых усилий, добился от местного начальства решения о создании в Паршуткине начальной школы и своего назначения на должность учителя.

Учителем он оказался потрясающим. На уроки собирались не только пятеро малышей, которым полагалось ходить в начальную школу по возрасту, но и все остальное население деревни. Мужики и бабы чуть не со слезами заклинали его перенести занятия на вечер, чтобы они успели управиться с делами. Для людей, которые и кино-то видели не чаще двух раз в год, наступил нескончаемый праздник.

Виктор прекрасно знал мифологию и историю. В годы молодости он исколесил весь Союз, пас овец в горах Кавказа и Памира, нанимался рабочим в геологические экспедиции и бродил по тундре, тралил рыбу на Дальнем Востоке и за Полярным кругом, ловил змей в прикаспийских песках, собирал хлопок в Узбекистане, помидоры и виноград — в Молдавии, арбузы — в Астрахани. Об обычаях разных народов, населявших огромную империю, знал не понаслышке. Горы, океан, сопки, пустыню и тундру видел собственными глазами. Полезные ископаемые отличал на ощупь. И ко всему прочему был хорошим рассказчиком и превосходным художником. Удивительно ли, что он стал паршуткинским кумиром? А уж какими глазами смотрела на отца Вероника, можете представить сами.

Прошло три года, и над девочкой снова нависла угроза переезда в интернат. И снова отец не отпустил ее. Он договорился с директором интерната о заочном обучении: Вероника будет заниматься дома, а в конце каждого полугодия приезжать на две недели в школу и писать контрольные работы. Директор согласился, но попросил Виктора принести от врача справку, рекомендующую ребенку домашнее обучение. Каково же было его удивление, когда с аналогичными справками к нему явились обросшие, пропахшие махрой и овчиной мужики — родители всех школьников Паршуткина!

Таким образом начальная школа превратилась в среднюю. Тут Виктору пришлось задуматься. Изобразительное искусство, русский и литературу он с легкостью мог вести хоть до самого выпуска. Английским, благодаря матери, проведшей первые четырнадцать лет жизни в Ирландии, владел свободно. С биологией и зарубежной географией дела обстояли похуже, но, разжившись литературой, он мог подняться до уровня преподавателя средней школы. А вот как быть с математикой, физикой и химией? Насчет своих способностей в этих дисциплинах Виктор не обманывался — сам в школе не вылезал из «троек». Нет, его дочери такой горе-учитель не нужен. Она получит лучших преподавателей страны!

И Виктор, рассылая запросы всем друзьям, родственникам, друзьям родственников и родственникам друзей, находил блестящих профессоров и популяризаторов и заманивал одного за другим в Паршуткино, суля сказочную охоту, богатейшие грибные места и отдых среди первозданной природы. Физики, химики и математики доверчиво отправлялись прямиком в западню, ибо Виктор и паршуткинцы, приняв и обласкав очередного гостя, брали его в плен и не отпускали обратно без небольшого, но обстоятельного курса лекций по соответствующей специальности. Впрочем, пленники обычно не обижались.

В результате этой пиратской деятельности питомцы Виктора, к вящему удивлению учителей школы-интерната, сдали выпускные экзамены на «отлично» и поехали поступать в лучшие университеты страны. Поехали и Вероника с отцом.

Вероника как раз сдавала вступительные экзамены на филфак МГУ, когда Виктор получил письмо из Америки. Его старинный друг Тимур — один из тех художников, кого когда-то с подачи КГБ осудили за тунеядство, а потом выпихнули из страны, — писал, что когда-то взял на себя смелость увезти за кордон несколько холстов Виктора, которые хранились у него дома. На волне интереса к советским художникам-диссидентам, поднявшейся на Западе в начале восьмидесятых, Тимуру удалось продать свои и Викторовы картины, за них дали неплохую цену. Потом интерес к советским диссидентам угас, и Тимур из художника переквалифицировался в бизнесмена от искусства. Он создал художественную галерею «Арт-и-шок» («Art&Shock»), но, поскольку к тому времени успел истратить все свои деньги, использовал в качестве начального капитала выручку от продажи картин Виктора.