Варвара Клюева - Уникум (Язык мой - враг мой)

- Понятно. Жаль, что я об этом не подумала...

- А сами-то вы почему промолчали?

- Я не хотела привлекать к себе внимания. А Владик с Ярославом предполагали, что у кого-то из вас такие дурацкие шутки, и ни к чему следователя на всякую чепуху отвлекать. Я утолила твою жажду знаний, Варвара? Тогда - твоя очередь. Как вы на меня вышли?

Я обстоятельно изложила Татьяне ход наших рассуждений.

- Но уверенности у нас все равно не было, - сказала я в заключение. Адюльтер - слишком несолидная причина для убийства, да и как-то не к лицу тебе пошлый блуд. А если речь идет о грехах молодости, то проще объясниться с мужем, чем народ пачками на тот свет отправлять.

- Да, опасные вы люди. Смотри-ка, мотива не знали, а преступника вычислили и картину преступления почти целиком восстановили... И что вы будете делать теперь, когда получили подтверждение?

- Не знаю. Наверное, поедем догуливать отпуск в другое место. Здесь что-то чересчур жарко.

- Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду! Что вы намерены делать с той правдой, которую раскопали?

- Мы? Делать? Да мы все поголовно питаем неодолимое отвращение ко всякого рода активной деятельности. Видно, печень пошаливает, если верить Джерому. Ты, как врач, что по этому поводу думаешь?

- Я думаю, что никогда не смогу разобраться в вашем устройстве. Взять, к примеру, тебя. Насколько я поняла, вы с Ниной когда-то дружили. Пусть это было давно, пусть с тех пор отношения у вас испортились, но должны же у тебя остаться добрые воспоминания о той поре и хоть какие-то теплые чувства к бывшей подруге? Кто ты - человек или механический шут, мешочек с дурацким смехом? Ты сидишь рядом с убийцей некогда дорогого тебе человека и даже после моего признания продолжаешь паясничать...

"Знала бы ты, гадюка, чего мне это стоит", - подумала я, а вслух сказала:

- Что же, по-твоему, я должна делать? Рвать на себе или на тебе волосы? Нинку этим не вернешь. Бороться за торжество справедливости? Кому станет легче, если ты окажешься за решеткой? Нинкиным родным и близким это слез не осушит, а жизнь Славки и твоих родителей будет изуродована. В конце концов, как сказал поэт: "жизнь - синоним небытия и нарушенья правил". Вот мы их и нарушаем - ты и я, каждая по-своему. Так что, чем предъявлять мне претензии, лучше в зеркало посмотри.

Татьяна невесело усмехнулась:

- Да, пожалуй, я несколько забылась. Морализаторствующий убийца - это, наверное, выглядит смешно. Мне изменило чувство меры. Надо полагать, от растерянности. Я не могу себе представить, что ты и твои друзья, обладая такой страшной тайной, будете жить как ни в чем не бывало. Это противоестественно. Но даже если вы абсолютно ничего не станете предпринимать, все равно от вас будет исходить постоянная угроза. Ума не приложу, как я с этим справлюсь...

- Да, забыла тебя предупредить. Если кто-то из моих друзей нечаянно поскользнется и сломает себе шею или Славка вдруг отравится грибочками, я, скрипя зубами, преодолею природную лень и избавлю тебя от всех скорбей и проблем. Очистки совести ради. А пока живи, наслаждайся семейным счастьем.

Черные глаза Татьяны полыхнули огнем.

- Может быть, мне все-таки тебя придушить?

- Не выйдет. - Я махнула рукой в сторону Леши, растекшегося аморфной лужицей на солнцепеке метрах в двухстах от нас. - Я под охраной. А твой modus operandi исключает шумные потасовки и наличие свидетелей. И потом, если речь идет о честной схватке, я бы не поставила на тебя и фартинга. Тем более что у меня его нет.

Татьяна встала, отряхнула светлые слаксы.

- Прощай, Варвара. - Она смерила меня надменным взглядом и пообещала саркастически: - Твой яркий образ никогда не изгладится из моей памяти.

- Знакомые слова. Где-то я их уже слышала...

Глава 27

Заморенный Леша, дойдя до моего временного пристанища, посмотрел на меня с укором.

- Сам нарвался, - упредила я его жалобы. - Я тебя силком за собой не тащила.

- И, как видишь, я оказался прав. Татьяна тебя раскусила. Она призналась?

- Угу. Только не проси все тебе рассказать. История длинная и повторять ее пять раз мне не хочется. Дойдем до наших, тогда все и узнаешь.

- А почему она сама не дошла? Если уж все равно призналась?

- Татьяна - человек скромный. Ей было неловко выступать перед такой широкой аудиторией.

- Испугалась последствий? Ну ясно. Доказать-то ничего невозможно.

Остаток пути до лагеря мы прошли молча. Видно, проведенный на жаре час плачевно отразился на Лешином речевом аппарате.

Еще издали мы увидели Прошку с Марком, которые суетливо метались по берегу.