Варвара Клюева - Уникум (Язык мой - враг мой)

Но Прошка начал безжалостно трясти меня за плечо.

- Да очнись ты хоть на минуту! - возбужденно вопил он. - У нас тут что-то странное творится... Кто-то ходит по лагерю, гремит посудой, а когда вылезаем - никого нет.

- Ничего странного, - буркнула я. - Твой Черный Альпинист пришел себе новую жертву выбирать. А гремит ледорубом или цепями. Отстань от меня, Христа ради! - И я сунула голову в спальник.

Как ни странно, мое объяснение Прошку нисколько не обрадовало. Во всяком случае, вместо того чтобы рассыпаться передо мной в благодарностях за избавление от мучительной неизвестности и тихо удалиться, он зашипел рассерженной змеей:

- Нашла время шутки шутить! Мы и так чуть не очумели от страха. Не будь свиньей, вылезай!

Я тяжело вздохнула и расстегнула спальник.

- Я все поняла. Это коллективное убийство. Сначала вы всем скопом злодейски погубили Мирона с Нинкой, а теперь взялись за меня. Лучше бы уж сразу на скалы сбросили, чем медленно и мучительно убивать бессонницей.

Но Прошка уже исчез в темноте и меня не слышал.

Я вылезла следом и при виде открывшейся мне картины обалдела. Кто-то прилепил к каменному столу горящую свечу, и в ее неверном свете исполняли диковинный танец длинные тени, вооруженные палаческими топорами.

- Может, это зверь какой? - вопрошал Генрих.

- Если зверь, то, судя по топоту и пыхтению, не меньше горного козла, ответил Марк. - А мы никого не видели, хотя вылезали несколько раз. Под конец уже не застегивали палатки и сразу выскакивали на шум. Никого. Как в воздухе растворяется.

- Невидимка, - сдавленно прошептал Прошка. На его физиономии застыло напряженное и испуганное выражение. Марк и Генрих тоже были встревожены не на шутку. Лицо Леши выражало полную растерянность.

Я хотела было сказать, что это мятежный дух Мирона не может найти покоя, но в последнюю секунду прикусила язык. Представляю, что бы они со мной сделали!

- Дай сюда фонарик! - Я выхватила требуемое у Прошки из рук и обошла стол. Неподалеку от дерева валялся котелок. Я подняла его, заглянула внутрь и увидела остатки макарон. - Посуду надо мыть за собой! - зло рявкнула я на мужиков. - Вы, когда искали своего злоумышленника, на землю светили?

- Зачем? Говорю же тебе, это крупная тварь - топала, как стадо бизонов! возмущенно откликнулся Марк.

Но я отмахнулась от него и поводила фонариком туда-сюда, освещая пятачок вокруг столового дерева. Неожиданно один из внушительных серых булыжников, полускрытый валуном-стулом, зашевелился и переменил местоположение.

- Ежик! - умильно восхитился Генрих.

Назвать существо, не уступающее размерами молочному поросенку, уменьшительно-ласкательным словечком мог только Генрих. Он вообще питал непонятную страсть ко всем живым тварям, начиная от жуков и гусениц и кончая слонами и китами. У них с Машенькой в доме даже существовала специальная колонковая кисточка, которой полагалось стряхивать тараканов со стола, чтобы не повредить им лапки.

- Здесь еще один! - крикнул Леша, посветив фонариком за палатку. - А вон и третий. Все ясно: это великое переселение ежей.

Не обращая внимания ни на восторги Генриха, ни на вытянутые физиономии остальных, я вернулась в свою палатку и залезла в спальник, но заснула, разумеется, только с рассветом.

Когда я продрала глаза, солнце уже приближалось к зениту и жара стояла одуряющая. Все общество, за исключением Генриха, расползлось по мало-мальски затененным участкам и бессильно лежало, высунув языки.

- А где Генрих? - полюбопытствовала я, вернувшись с моря после водных процедур.

- Отправился за водой, - легкомысленно ответил Прошка.

- Вы отпустили его одного?! - поразилась я и обвела всех троих недоверчивым взглядом.

- Мы попытались его отговорить, но он и слушать ничего не хотел, несколько смущенно объяснил Леша. - Даже обиделся, когда я стал набиваться ему в провожатые.

- Ну все! Теперь его придется по всему Крыму разыскивать, - обреченно произнесла я.

- По-моему, ты преувеличиваешь, Варвара, - неуверенно сказал Прошка. Генрих давно уже вышел из того возраста, когда человеку требуется нянька. Ничего с ним не случится. Ну, может, поплутает немного, беды в этом нет.

- Ну-ну. - Я выразительно пожала плечами и пошла искать тень погуще.

К обеду парило уже невыносимо. Мы ползали по плато сонными мухами и не находили в себе сил даже спуститься к морю. О еде не хотелось и думать, но отсутствие Генриха и воды вызывало тревогу. По идее, он должен был предполагать, что вода понадобится нам к обеду.