Яна Розова - Темная полоса

– Саша попросил… поддержать…

– Она идет на похороны свекрови, чтобы плюнуть в гроб и станцевать джигу на ее свежей могиле, – ядовито прокомментировал Дольче, наливая себе кофе из кофемашины. – Удачи, дорогая!

Борянка громко заржала, Дольче подмигнул мне, а Соня слабо улыбнулась. Эти трое, как всегда, читали мои мысли.

На переодевание мне оставалось совсем немного времени. Выскочив на остановку, я огляделась в поисках такси или маршрутки. И тут меня охватило странное ощущение: клянусь мощами моей свекрови, за мной кто-то наблюдал. Но кто – было непонятно. Люди, машины – все спешат по делам. Так откуда это самоощущение подопытной мышки?

Кое-как добравшись до квартиры, я обнаружила в гостиной новый водопад: на этот раз слезами заливалась моя дочь.

– Варька? Ты что?

В ответ я получила только злобный взгляд.

– Варь, я могу помочь?

– Чем? – сердито спросило мое солнышко.

– А чем надо?

– Ничем.

Увы, девичьи грезы, девичьи слезы. Увы мне, увы.

В спальне я почти влезла в шифоньер, чтобы отыскать черную юбку и по возможности строгую блузку.

– Наряжаешься?

Варька неслышно вошла в мою спальню и притулилась спиной к спинке дивана. В зеркале шифоньера я могла наблюдать ее трагический силуэт, сдвинутые «брежневские» брови и острую коленку, которой она упиралась в диванное сиденье.

– Да, надо быстро переодеться и съездить кое-куда. Тебе полегчало?

– Нет.

– Варь… – Я вылезла из шифоньера с нужными тряпками в руках и повернулась к дочери, собираясь все-таки признаться в цели своих манипуляций.

Она успела первой:

– Меня бросил мой парень.

Дочурка вдруг увлеченно взялась рассматривать свой маникюр.

– Ну… Наверное, это к лучшему.

Варька всплеснула руками и завопила так, будто ее ошпарили:

– Я люблю его! Он такой классный, он особенный, он не такой, как все! И неужели непонятно, что такой парень не будет встречаться с таким страшилищем, как я! Ты что, не видишь, что я жирная, что у меня волосы дурацкие!

– Варь, я не знала, что ты собой недовольна, – удивилась я. – Мы можем пойти в Центр, к косметологу, к Боряне, к Дольче. Почему же ты мне не говорила, что хочешь изменить прическу, или похудеть, или еще что-нибудь?

– А тебе это надо? Ты только о себе думаешь…

Бросив на пол шмотки, я подошла к Варюхе и обняла ее. Она была напряжена, как сжатая пружина, но я стала покачиваться вместе с ней вправо, влево, снова и снова, мурлыкать ей что-то ласковое, и вот ее руки обняли меня, ладони раскрылись, и она тихо, по-детски вздохнула…

– Наташенька. – Встретив меня в коридоре маминой квартиры, Сашка подошел ко мне и робко обнял за плечи. Это были третьи слезливые объятия за сегодняшний день. Я, наверное, уже профи в обниманиях. – Наташенька, я совсем не знаю, что мне делать.

– Ну что ты, – сказала я максимально сочувственным тоном. – Все будет хорошо…

Бывший муж пах тяжелым алкоголем, валерьянкой, приятным парфюмом. Он не пах табаком, как много лет назад, когда мы познакомились, влюбились и поженились. Мама отучила его курить. Он вообще не пах ничем, что могло бы пробудить хоть какие-то воспоминания в моей душе. А ведь момент-то трогательный! После развода мы почти не виделись пятнадцать лет.

Я ощутила, как что-то мокрое капнуло мне на шею. Отстранилась от него, заглянула в его глаза, еще раз поразившись, как же похожа на него его дочь, которая ему совсем не нужна. Постаралась ободряюще улыбнуться.

Непростой будет день, поняла я. И была полностью права.

– Саша, может, познакомишь своих жен?

Саша отскочил от меня на три шага, и только тогда я разглядела в дверном проеме пухлую фигуру второй Сашкиной жены – Алины. Это была активная молодая женщина с яркими рыжими волосами и взглядом… боже ж мой, со взглядом моей свекрови!

– Это Наташа…

Я кивнула Алине и спокойно направилась мимо нее в комнату, где на стульях, расставленных вдоль стен, уже сидели пожилые незнакомые мне дамы. Покойная лежала в гробу, стоящем на табуретках в центре этой комнаты. Она по самую шею была завалена цветами. Обойдя гроб стороной и стараясь даже не смотреть на мертвую старуху, выпившую в свое время не один литр моей крови, я отошла в сторонку.

А все-таки Александра Николаевна была необыкновенным человеком. Основной жизненный принцип моей бывшей свекрови можно было бы выразить поговоркой: что дозволено Зевсу, не дозволено быку. Вы понимаете, что себя она считала не быком. У нее было забавное, по моему мнению, оправдание. Александра Николаевна любила припоминать, что она – представительница славного дворянского рода. В 1919 году мать Александры Николаевны, еще будучи юной девушкой, бежала из революционного Петрограда на юг России, где ее семье принадлежало небольшое поместье, расположенное неподалеку от Малых Грязнушек. Все родные и близкие девушки были расстреляны, их дом конфискован. Александра Николаевна свидетельствовала, что молодая аристократка все же сумела прихватить с собой некоторые фамильные драгоценности, от которых сейчас почти ничего и не осталось.