Яна Розова - Темная полоса

– А я вчера репортаж видела по телику. Кто-то порезал картины Шельдешова. Все портреты его жены. Точно он себе любовницу завел!

– Женька не такой, – сказал Дольче, видно позабыв, что как раз с экс-любовницей этого самого Женьки и говорит. – А ты и его жену не помнишь?

– Помню. Такое не забывается. Я же ее на машине сбила.

– Нет, в детстве не помнишь? Инка, мелкая такая, всегда в чьи-то ношеные вещи одетая. Замухрышкой она была редкостной!

Я изумилась:

– Она на нашей улице жила?

– Да через забор! – Дольче было приятно мое потрясение. – У нее еще брат был старший, но я его, наверное, и не видел. Он старше нас был лет на десять. Знаю, что он подростком сбежал из дома, от отца. Отец у них был алкаш конченый, всегда в ватнике ходил. И в штанах с обвислым задом. Здоровенный такой, грубый… Ну, ты, может, и вправду не помнишь. А моя мама тогда работала в автоколонне, где он шофером был. Мама про него много чего рассказывала. Он жену лупил, дочь гонял. Просто скотина какая-то.

– Все-таки кое-что я помню. Был такой придурок на нашей улице, он на детей матом орал. Мерзкий тип.

– Ну вот. А Инка была его дочкой. Представь, что она переживала!

Вот Дольче всегда помнил такие сюжеты. У него было обостренное чувство справедливости.

– Инке еще повезло, что он в сорок лет на своем грузовике разбился. Скорее всего, пьяный был. А Инка после восьмого класса в художественное училище поступила. И это притом, что она нигде раньше рисовать не училась. Просто пришла на вступительный экзамен, а его принимал сам Шельдешов, и тут оказалось – Инка гений. Он ее взял в ученики, стал работать с ней, руку поставил, всему научил, продвигал до самой своей смерти. Она за Женьку замуж вышла. Ладно, Наташка, давай выпьем. Ты что-то совсем скисла.

Еще через полчаса мы все были пьяны до крайней степени. Дольче поймал такси, мы выгрузились из ресторана, уселись в машину, и вскоре я оказалась дома, в постельке.

Около четырех утра зазвонил мой мобильный. Я подскочила на кровати, долго рылась в сумке, пока не достала вопящий телефон. Звонил Дольче.

– Борянка умерла, – сказал он.

После смерти Боряны мы убедились: нас настигла темная полоса, да такая, какой еще у нас не было.

Центр пришлось временно закрыть – из-за ремонта и из-за того, что мы втроем были не в состоянии работать. Это казалось плохим знаком, потому что Центр был символом хорошего для всех нас времени. Мы с Соней обзвонили клиентов и сообщили, что ближайшие несколько месяцев работать не сможем. Это было очень плохо, ведь клиентская база у нас богатая во всех смыслах. И капризная. Вернутся ли теперь они к нам? Только в кошмарном сне можно представить, что про нас будет рассказывать наша милая Надежда.

С темным периодом надо было бороться. Для начала мы взялись защищать свои тылы. В тылах основным источником проблем был Сонькин Леша. Он снова отказывался лечиться и исчезал из дома, несмотря на замки и запоры.

Мы с Дольче решили, что на ремонт Центра мы возьмем кредит, а за свои деньги отправим Лешика в закрытую наркологическую клинику в поселке Храмогорка. Оттуда Алексею при всем его желании сбежать не удастся. Но и это была временная мера. У немецкого друга Дольче Якова был собственный опыт лечения от наркозависимости. И он пообещал, что Лешу можно будет устроить в то место, где сумели помочь ему самому. Яков описывал это заведение как общину, где вместе проживают и те, кто сумел избавиться от своего пристрастия, и те, кто никак не мог этого сделать. Они вместе растят на огороде брюкву, поют хором, пишут акварельки и талдычат целыми днями о том, как прекрасна жизнь без наркотиков. Я бы не стала принимать наркотики только потому, чтобы не очутиться в таком унылом месте. Наверное, если бы СМИ чаще описывали подобные общины, это стало бы лучшей профилактикой наркомании.

Через месяц после похорон Боряны мы отвезли Лешу в закрытую клинику, и у Сони появилась надежда.

Моя Варька в последнюю неделю каникул решила попутешествовать. Видите ли, они с подругами поедут в Испанию, собирать апельсины. Им хочется подзаработать и посмотреть мир, что в этом плохого? Ничего плохого, соглашалась я, только поедешь ты, подруга, к бабушке – в дачный поселок Грибково. Несколько лет назад, когда я купила отдельную квартиру, мама продала свое жилье и переместилась на природу, на свежий воздух. Варьке там самое место. И если ей хочется подружек с апельсинами – пусть возьмет все это с собой.