Варвара Клюева - Злые происки врагов

- И убирать Доризо - безумие, - похватил Прошка. - При раскрутке мокрых дел легавка первым делом берется за родичей. Это каждому идиоту известно.

Леша взял сторону Марка.

- А что ему оставалось делать, если список из блокнота способен навести на Доризо милицию? Тот бы его выдал.

- Это еще неизвестно, способен ли. И тут, кстати, у вас еще одна неувязка, - сказал Генрих. - Доризо работал в банке, а банки гарантируют тайну вклада. Не мог он сообщать родственнику паспортные данные клиенток, не ведая, что творит. Значит, он был сообщником, и разоблачение родственника грозило ему самыми неприятными последствиями - от увольнения с работы с занесением в черные списки банковских кадровиков до переселения в места не столь отдаленные. Иными словами, ему был прямой резон молчать. И зачем Синей Бороде его убирать?

- Господи! Мало ли причин, по которым убивают сообщников! - Марк пожал плечами. - Поссорились, деньги не поделили, не уверены в надежности друг друга...

- Брось, Марк! - вмешался Прошка. - Никакая ссора не сподвигла бы Доризо сдать родича, если за это ему светила зона и нищенское существование впоследствии. Живой он был куда безопаснее для Синей Бороды, нежели умерщвленный.

- По-моему, разрешить ваш спор можно, только выяснив правду, миролюбиво сказал Леша.

Это замечание переключило внимание Марка на меня.

- Шевели мозгами, Варвара! - грозно повелел он. - Вспоминай, где ты видела субъекта, похожего на Доризо. Если он - Синяя Борода, то это случилось совсем недавно - уже после того, как японцы перевели тебе гонорар. То есть максимум три месяца назад. Не может быть, чтобы ты не сумела воскресить в памяти столь судьбоносную встречу!

- Это ты так думаешь, - проворчала я. - При моем образе жизни случайные знакомые множатся, как тараканы. Раз в неделю я езжу в Сокольники поиграть в пинг-понг. Когда моих постоянных партнеров нет, играю с кем попало. Это во-первых. Во-вторых, по воскресеньям я веду занятия для "чайников" на собачьей площадке. Текучка клиентов там - будь здоров! Придут пару раз, смекнут, что дрессировка любимца сильно осложняет жизнь, и исчезают. На их место приходят новые, и все повторяется. Терпения и целеустрмленности хватает единицам. В-третьих, я пашу на два издательства, где меня то и дело подстерегают авторы. Хватают за полы, и разъясняют сверхценные идеи из своих творений. Не дай Бог, упущу суть при ваянии обложки. В-четвертых, свадьбы и крестины наших дорогих однокашников. А равно их радостные проводы на вечное поселение в сверхдальние края и еще более радостные встречи, когда они вырываются оттуда, чтобы поведать соотечественникам о чуждости тамошней цивилизации. На этих светских раутах незнакомцы кишмя кишат. Родственники, коллеги и друзья детства виновников торжества слетаются тучами. Я уж не говорю о незнакомцах, пытающихся втянуть меня в разговор на улице и в общественном транспорте, в кафе и магазинах, в театрах и на выставках...

- Мать честная! - воскликнул Прошка. - Да ты у нас, оказывается, светская львица! А мы-то думали, ты ведешь тихую скромную жизнь затворницы. И как, здоровье не подводит? Позволяет выдерживать такие нагрузки? - спросил он с фальшивым участием.

- У меня железный организм, - успокоила я ерника. - Если уж даже ты не смог за столько лет вывести его из строя, ему ничто не страшно.

- Да ты только благодаря мне и держишься! - нагло заявил Прошка. Высосала из меня все соки, вампирша энергетическая!

- То-то на тебя штаны не налезают! - не удержалась я от укола в самое больное его место.

Он ответил мне тяжелым укоризненным взглядом и заметно помрачнел. Марк, самовольно взявший на себя роль рефери, вынес решение:

- Варвара дисквалифицирована за неспортивное поведение. Бой остался за Прошкой. Все, хватит валять дурака! Варвара, отправляйся в спальню и не выходи, пока не вспомнишь, где встретила родcтвенника Доризо.

- Ну уж нет! - взбрыкнула я. - Сначала мы выпьем чаю и обменяемся новостями. Генрих, тебе удалось поговорить с домработницей?

- Да. И, кажется, с Жердочкиной можно снять подозрения. Подробности за чаем, - пообещал он и вышел в прихожую за сумкой, из которой выгрузил вафельный тортик, мармелад и ветчину.

Прошка немедленно съежился в углу дивана. Я сходила на кухню за припасами из холодильника. В Леше и Марке проснулся внезапный талант к сервировке, и стол вышел на загляденье. Однако наш голодающий друг не набросился коршуном на бутерброды и даже не взглянул на сахарницу, хотя обычно пил нечто похожее на сироп. Бросив в чашку кружок лимона и отрезав тонюсенький ломтик сыра, бедняга демонстративно переставил чашку на журнальный столик и отвернулся. Марк ненароком пододвинул поближе к Прошке вазочку с мармеладом. Генрих завел речь о только что открытых диетических свойствах ветчины. А я льстиво заверила новоявленного аскета, что он выглядит гораздо стройнее, чем вчера. Но все было напрасно. Прошка гордо закусывал несладкий чай микроскопическим кусочком сыра и игнорировал все наши ухищрения. Мы повздыхали и сдались. Не кормить же человека насильно!