Диана Бош - Забытый грех

– Нет, я не пойду, – упрямо мотнул головой очкарик. – Я ей скажу, чтоб только кусочек отщипывала, а все не ела.

– Вот весь ты в этом, – не выдержал Матвей. – Для собственного ребенка тебе трудно задницу от стула оторвать. Иди в церковь и не рассуждай, мыслитель хренов!

– Не могу не согласиться с Матвеем, – подала голос Александра. – Самое странное для меня, что вы забили тревогу только сейчас, когда все это, по вашим же словам, еще с прошлого года тянется. Извините, мне нужно идти.

Она ушла, чувствуя, как кровь приливает к щекам от возмущения.

«Бред какой-то, – прошептала она, – ради собственной дочери не может один раз в церковь сходить. Горе-родитель, видимо, из тех, кто ждет, что его отпрыска кто-то другой воспитает. Вот уж воистину прав был Бертран Рассел: «Некоторые люди скорее умрут, чем начнут думать. Обычно им это удается».

Спустя два часа позвонил Лямзин. Он был странно взволнован и возбужден. Говорил путано и поспешно, и из его объяснений Александра толком ничего не поняла. Единственное, что было совершенно ясно, – он сейчас заедет за ней. Она наскоро собралась, окинула себя критическим взглядом в зеркале и осталась не слишком довольна. Всю последнюю неделю близнецы усиленно бойкотировали школу, то сказываясь смертельно больными, то заявляя, что первый урок проспали, а ко второму идти нет смысла. Если же Александра все-таки стаскивала их с кроватей, то каждый раз повторялась одна и та же история: Митя запирался в туалете, Алиса в ванной, потом они быстро, пока не видела раздраженная Александра, менялись местами и сидели там, невзирая ни на какие сетования и ее возмущение. В результате, естественно, опаздывали. Как вариант использовалась еще одна схема. Пока Александра собиралась на работу, Алиса с бешеной скоростью размалевывала лицо, нанося самый агрессивный макияж, который больше похож на боевую раскраску индейцев мумба-юмба. Естественно, Александра приходила в ярость и гнала Алису умываться. Митя же, пока девочка умывалась, терпеливо ее ждал, заявляя, что без сестры в школу не пойдет. В итоге оба опаздывали и опять оставались дома.

Александра понимала, что проигрывает своим подросткам по всем фронтам, и совершенно не знала, чем себе помочь. Единственное, что срабатывало, – это угроза отправить их к бабушке. И Митя и Алиса прекрасно знали, что тогда они будут «ходить строем», «кричать речевки» и «драить палубу» по первому ее приказу. Маму Александры дети побаивались, и потому на какое-то время в доме воцарялся покой. Но вскоре все плавно сходило на нет, и Александра опять в ужасе хваталась за голову.

Едва сев в машину, она плаксиво шмыгнула носом и горестно сообщила:

– Я плохая мать.

– Поздравляю, достойное открытие.

– Почему? – опешила она.

– Потому что исправление недостатков начинается с их признания. У тебя определенно есть шанс.

– Ну да, тебе легко говорить, сам потомством еще не обзавелся, – заныла она.

– Признаю, этого пока не случилось. Хотя, может быть, кто-нибудь где-нибудь и растет.

– Еще и ловелас к тому же, – буркнула она, зло на него зыркнув.

Лямзин спохватился, что разговор пошел не туда, куда следовало, и поспешно заверил ее:

– Я пошутил. Никого у меня нет, я один, как тополь в поле.

– Еще и врун, – не унималась Александра. – Откуда ты можешь знать – есть или нет? Предыдущее заявление мне более честным показалось. Монах тоже мне выискался.

Лямзин покраснел. Вообще-то в его планы никак не входило злить Александру, даже более того, она нужна ему по делу, и от ее согласия-несогласия зависит половина успеха. И вот на тебе. «Язык мой – враг мой». Уже сколько раз зарекался попусту не болтать. Лучше бы поговорил с ней о близнецах. «Кстати, это идея!» – решил он.

– А что у тебя за проблемы с детьми, может, я чем помогу?

– Откуда ты знаешь, что у меня проблемы?

– Но ты же только что сама сказала, что плохая мать. Нетрудно было догадаться. Не слушаются?

– Слушаются. Но не всегда, а только когда в школу не надо идти. Занятия ненавидят, волынят и прогуливают. У меня уже истерика начинается.

– Может, в школу сходить, поговорить с директором?

– Так, все, давай сменим тему, – вдруг взорвалась Александра.

Лямзин приуныл. На такой волне да в таком тоне ему совершенно точно не получить от нее согласия. Можно даже и не начинать.

– Хочешь, я сам вместо тебя в школу схожу?

– Это под каким еще предлогом?

– Очень просто. Представлюсь, к примеру, твоим братом.