Софи Ханна - Маленькое личико

– Не знаю. Спросите Дэвида.

Вивьен качает головой и протягивает мне руку.

– Идем домой, – говорит она, – спросим его вместе.

Я пячусь, пока не натыкаюсь на дверь бассейна.

Торопливо толкаю ее спиной. Глаза Вивьен загораются от изумления и злобы: она разгадала мой план, едва он возник. Но все же опоздала. Выскочив из раздевалки, я захлопываю дверь и наваливаюсь на нее. Молюсь про себя, чтобы здесь не было другого выхода из женской раздевалки к бассейну. Ладони Вивьен, которые она раз в неделю умащивает дорогими кремами в тутошнем салоне красоты, гулко лупят где-то возле моего уха.

– Элис, пусти меня. Нам надо поговорить. Я тебе ничего не сделаю.

Я не отвечаю: нельзя тратить силы попусту. Они нужны, чтобы удерживать дверь. С той стороны наседает Вивьен, я представляю, как она наваливается всем телом. Свекровь легче меня, но зато сильнее – не зря же она таскает гантели и занимается в спортзале на тренажерах. Качает мышцы по несколько часов кряду, как солдат. Дверь отходит на пару дюймов и вновь захлопывается – короткими рывками.

Вдруг давление ослабевает. Неужели Вивьен отступила? Я слышу ее вздох:

– Если не хочешь меня пустить, поговорим так. Хоть я, конечно, предпочла бы общаться лицом к лицу.

– Нет!

– Будь по-твоему. Слушай, Элис, я не исчадие ада, как ты, видимо, думаешь. Что мне оставалось? Лора не подпускала меня к моему внуку. Ты что, правда веришь, будто я могла чем-то обидеть Феликса? Я души не чаю в мальчике. Разве я в чем-то ущемила его после Лориной смерти? За все те годы, что он живет у меня? У него есть все, что он только пожелает, и он самый счастливый ребенок на свете. Ты это знаешь, Элис.

Я стараюсь не слушать доводы опасной психопатки. Ее оправдания ужасны, она словно вливает яд мне в ухо. Я крепче наваливаюсь на дверь: в любой момент Вивьен может внезапно броситься на нее.

– А Дэвид знает, что вы убили Лору?

– Разумеется, нет. Да и ты не должна была знать. Я же всегда оберегала вас от неприятностей. А уж это, поверь, было крайне неприятно. Чтобы не сказать больше. Ты никогда не протыкала ножом живого человека, тебе не понять, какой это кошмар.

– Вы засадили в тюрьму невинного!

Презрительное фырканье.

– Если б ты его только видела! Уж кем-кем, а невинным его не назовешь. Это ты у нас невинная, Элис. Понятия не имеешь, на что способны люди.

Новый толчок с той стороны. У меня уже ноют все мышцы. Напротив я вижу еще одну синюю дверь. Можно рискнуть и пробежать через мужскую раздевалку в вестибюль, но Вивьен проворнее, она меня догонит.

– Когда режешь человека… – задумчиво говорит она. – Такое не забывается, как бы ни хотелось. Кажется, проще простого – словно куриную грудку разделать. Ан нет! Ощущаешь по очереди все ткани: кость, кожу, мышцы. Множество упругих слоев. А потом, когда все это пройдешь, – мякоть. Кашица.

– Замолчите!

– Теперь я думаю, что пистолет удобнее, но где его раздобыть? Я не вращаюсь в таких кругах. И потом, я не умею целиться. Нет, оставался лишь нож.

– Вы спрятали его там, где играл Феликс. Как вы могли!

С меня градом льет пот. Косметика струйками растекается по лицу.

– Да откуда ему было догадаться! – возмущается Вивьен. – Это его никак не коснулось. Человеку в моем положении не до сантиментов.

– Вы – чудовище!

Вивьен вздыхает:

– Элис, кому, как не тебе, знать, что осуждать в таких делах нельзя? Ты не представляешь, сколько боли причинила мне эта женщина. Это расплата, всего-навсего. Поверь, она не доставила мне удовольствия. Просто жестокая необходимость. И страдаю теперь я, а не Лора! Все гадаю, чем же я заслужила такую лютую ненависть. Теперь уж не дождаться ясного ответа. Думаешь, меня это радует ?

Я чуть переставляю ноги, чтобы крепче упереться. Закрываю глаза и понимаю, что моя спина плотно прижата к двери – ни малейшего зазора.

– Лора не сразу умерла, – продолжает Вивьен.

Ее голос доносится как бы издалека. Наверное, она села на скамью.

– Она умоляла не губить ее, отвезти в больницу.

– Прекратите! Я не желаю этого слышать!

– Поздновато, моя дорогая. Я старалась оградить тебя от правды, но ты сама не захотела. Теперь уже не спрячешься.

– Вы сумасшедшая!

– Конечно, я сказала, что умолять меня нет смысла. Она обещала разрешить мне видеться с Феликсом сколько пожелаю. Даже согласилась отдать его насовсем. «Все, что хочешь, – шептала она, – только спаси!»

Пауза.

– Знаешь, я колебалась. Неприятно же видеть, как человек истекает кровью. Но я знала, что ей нельзя доверять, понимаешь. К тому же она была эгоисткой: в последние минуты ни разу не вспомнила про Феликса. Лишь повторяла: «Прошу, спаси меня. Спаси». Вечно только «я», «мне», «меня».