Софи Ханна - Солнечные часы

Плюс – даже если забыть про лицо, чего Чарли делать не собиралась, – три седых волоска блестят в темных густых кудрях. Где справедливость, ведь ей всего-то тридцать шесть! И лифчик сидит отвратительно, как, впрочем, все ее лифчики. Пару месяцев назад купила три штуки, вроде своего размера, но чашки оказались малы, а в объеме все три велики. Ушить бы, да руки не доходят.

Словом, в одежде ей так же неуютно, как и в собственном теле. Чарли зло захлопнула зеркальце и направилась к автомату с напитками. В старой части здания – той, где первоначально размещались городские бани, – стены остались прежние, из голого красного кирпича. Шагая по коридору, Чарли слышала под ногами звук струящейся воды. Все знали, что причина в трубах центрального отопления, но эффект был странный.

Чарли взяла «мокко» из автомата, недавно установленного у дверей буфета для тех сотрудников, кому недосуг заскочить внутрь. Смешно: жужжащий ящик выдавал напитки куда более разнообразные и вкусные, чем это делали живые люди, предположительно специалисты в сфере питания. Обжигая язык и горло, Чарли проглотила кофе и пошла искать Саймона.

Когда она открыла дверь кабинета дознания № 1, Саймон не смог скрыть облегчения. Он был явно рад ее приходу, но тут же смутился. Таких выразительных глаз, как у Саймона, ей больше ни у кого видеть не приходилось. Без этих глаз он, пожалуй, выглядел бы сущим головорезом: крупный бесформенный нос, квадратная массивная челюсть, придающая ему облик человека, который намерен одержать победу в любой схватке. Или боится поражения и пытается скрыть свой страх. Чарли мысленно хорошенько себя встряхнула. «Только посмей растаять. Он козел. Пора уже понять: чтобы раздражать так, как это удается Саймону Уотерхаусу, надо здорово постараться». Увы, Чарли не верила собственным уговорам. При всем желании не могла поверить.

– Прости. Меня задержали, – сказала она.

Саймон кивнул. Напротив него сидела хрупкая, бледная, с пронзительным взглядом женщина в коричневых замшевых сабо, длинной юбке из черной джинсы и зеленом джемпере, с виду кашемировом. Волнистые волосы, глянцевого цвета конских каштанов, которыми Чарли в детстве пуляла в Оливию, распущены по плечам. У ног женщины стояла сине-зеленая сумка от Лулу Гиннес, наверняка облегчившая кошелек ее обладательницы не на одну сотню фунтов.

При появлении Чарли женщина поджала губы и скрестила руки на груди. Злится или волнуется? Трудно сказать.

– Сержант уголовной полиции Зэйлер, – представил Саймон.

– А вы – Наоми Дженкинс, – с извиняющейся улыбкой произнесла Чарли. Недавно она приняла решение вести себя на допросах помягче, усмирить природную резкость. Заметил ли Саймон? – Если позволите, я просмотрю, о чем шла речь.

Она взяла со стола лист бумаги, исписанный аккуратными мелкими буквами. Как-то она даже поддразнила Саймона насчет его почерка – мол, не заставляла ли мама своего мальчика сочинять сказки о волшебной стране и, по примеру сестер Бронте, прилежно заносить истории в тетрадку с кожаным переплетом? Шутка не удалась. Слишком болезненной оказалась для Саймона тема детства, когда развлечения, даже телевизор, были под запретом – родители дозволяли исключительно занятия, развивающие мозги.

Пробежав глазами протокол, Чарли переключилась на другие записи, сделанные рукой констебля Грейс Сквайрс. Предварительно опросив Наоми Дженкинс, та и отправила ее в отдел уголовного розыска, – правда, по настоятельному требованию самой мисс Дженкинс.

– Итак, попробую в общих чертах обрисовать ситуацию, – сказала Чарли. – Вы пришли к нам, чтобы заявить о пропаже Роберта Хейворта, который на протяжении последнего года был вашим возлюбленным. Верно?

Наоми Дженкинс кивнула.

– Мы познакомились двадцать четвертого марта две тысячи пятого года. В четверг, двадцать четвертого марта, – скрипучим голосом уточнила она.

– Ясно. – Чарли постаралась произнести это твердо, но не цинично.

Избыток информации – зачастую помеха не меньшая, чем недостаток, особенно в таком очевидном деле. Проще простого сейчас сделать вывод, что дела-то никакого вовсе нет: тысячи женатых мужчин оставляют любовниц без мало-мальски приемлемого объяснения. Но Чарли не имела права отбрасывать и другой вариант. Наоми Дженкинс производила впечатление человека вполне разумного. И выглядела она не на шутку встревоженной. Чарли даже показалось, что она готова выдать ответы прежде, чем прозвучат вопросы.