Антон Соловьев - Дважды украденная смерть

Внимание Нонны было поглощено срочной бумагой, которую дал ей напечатать главный инженер. Но знакомое имя мгновенно включило вторую сигнальную систему: не отрываясь от текста и клавишей машинки, девушка машинально, почти автоматически поинтересовалась: «А что Корзун?» Вразумительного ответа на свой вопрос она не получила и снова углубилась в работу.

Друзья еще пошушукались насчет фортуны и наследства. Потом перешли на заграничные напитки. После чего разошлись по своим рабочим местам, договорившись после работы заглянуть в коктейль-бар, посмотреть, что там творится. Благо был день аванса, так что сам бог велел...

ныл магнитофонный тенор.

Сытый бармен, упакованный ярко, как шведский презерватив, держался соответственно своей обложке. От скуки он протирал бокалы тряпкой, изредка оглядывая полупустой зал.

Эдик и Вовчик, покручиваясь на вращающихся табуретках у стойки, потягивали через соломинку коктейль. Уже третий по счету.

— Черт бы его побрал, — бурчал Эдик, который молчать попросту не умел — ну наливай же сюда коньяк, ну ликер! Ну, а «Агдам»-то зачем лить? От этого «бутерброда» фонит исключительно «Агдамом».

— Пей, что дают, — флегматично отозвался Вовчик. — Годика два-три назад и это было бы за счастье. И потом, посуди сам, коктейль обозвали «Тройка». Значит, надо же было и третий ингредиент, кроме коньяка и ликера. Привезли им «Агдам» — вот и заливают его третьим.

Третий — лишний.

— Бог троицу любит. И вообще ты ж не в Австралии! — Вовчик подмигнул.

— Австралия! — Эдик завелся с полоборота. — Увижу ли Бразилию до старости моей! Проклятая жизнь — травят тебя коктейлем «Тройка» с «Агдамом», и только с «Агдамом». И без него не нальют. И все потому, что у тебя деньги деревянные. Да и тех не навалом. А этому мерину старому отцепят сейчас мешок фунтов австралийских и будет пить «конину». Французскую, по сто рублей за кило...

— В Австралии доллары, а не фунты.

— Тем более. Это же валюта. Ва-лю-та!

— Да не будет он коньяк французский пить. Он же старенький. У него уже печень сморщилась.

— Право, дурак же ты, парень! Французским коньяком печень не испортишь. Это «как-дамом» вонючим печень испортишь. Мы ее портим с тобой. Ишачим, как быдло, задарма и к старости получим по ордену сутулого на брата.

— Уж ты изработался в своем техотделе, бедный.

— Я как истый советский инженер делаю вид, что работаю. Государство делает вид, что мне платит. Знакомая ведь тебе формула? А этому козлу Корзуну — наследство в валюте. Почему ж ему везет, а не мне?

— Ты был бы агентом, может, и тебе повезло бы. Я не хочу быть агентом. Но тоже хочу австралийских фунтов.

— Долларов.

— Не важно. Лишь бы побольше.

— Ладно, пошли курнем, австралиец.

Они вышли на крыльцо бара и задымили.

доносилась из недр бара бесконечная песня неизвестного тенора.

— Меня от одного воспоминания об этом наследстве контачит. Мне дурно делается, понимаешь. Я б его своими руками придушил, честно...

— И чего бы ты добился? Наследство на твое имя все равно бы не перевели. Тебя бы перевели из советских инженеров — в советские заключенные. А я — простой советский заключенный и мой товарищ — старый брянский волк... Слыхал такую песню?

— А я б самолет угнал, — Эдик говорил одухотворенно, словно уже видел себя в самолете (этому способствовала третья доза коктейля «Тройка», что была тоже не без «Агдама»).

— И полетел бы за наследством в Австралию. Не запретишь красиво жить...

— Зачем ему эти баксы? — снова завелся после минутного молчания Эдик. — Ведь он один, совершенно один. Не сегодня — завтра сам свернется. Так кому же они достанутся? Государству?

— Дадут объявление где-нибудь в Канаде или Гватемале. Найдется еще какой-нибудь наследник. Или передадут какому-нибудь обществу или фонду. АНТИСПИДУ или еще АНТИ чему-нибудь. АНТИобщественному.

— Не-ет. Плохо же ты его знаешь. Он никому не завещает. Он подохнет на мешке с долларами. У него трояка до получки не выпросишь, это ж скупой рыцарь... Ты б видел его рожу, когда он читал это объявленьице. Ты не видел, а я видел. На это надо было посмотреть.

— А может быть, он женится? С баксами его живо какая-нибудь шлюшка, типа нашей Нонночки из библиотеки, охомутает.