Эрл Гарднер - Суд последней надежды

История Лефти Фаулера из Оклахомы была достаточно странной. Фаулер был осужден за убийство Хелен Биверс. Но все обстоятельства, связанные с его обвинением, были таковы, что трудно было поверить в его вину. Нам казалось, что имелись куда более весомые доказательства вины другого подозреваемого, чем против Лефти Фаулера. В силу каких-то причин расследование роли другого подозреваемого было грубо оборвано, и следствие взялось за Фаулера. Несмотря на все наши старания, нам так и не удалось найти никаких действительно серьезных обстоятельств, которые заставили обратить все внимание лишь на Фаулера, кроме того, что он знал убитую и незадолго до ее гибели уволился с работы.

Фаулер признавался в содеянном не единожды, а трижды. Он говорил потом, что был запуган до смерти, когда делал эти признания. Ни в одном из них на самом деле нет фактических обстоятельств или объяснений, как было совершено убийство. Первые два признания настолько многоречивы, что смахивают, скорее, на абсурд. В третьем признании устранены некоторые противоречивые факты из первых двух, но оно и само абсурдно. Оно было стенографически записано и подано таким образом, чтобы оставить впечатление, будто оно исходит из уст самого Фаулера, завершившего его таким странным образом:

— Джентльмены, вот то признание, которого вы добивались от меня, и должен сказать, что вы прекрасно поработали. Я горжусь вами… я хотел бы подать вам руку. Я горжусь знакомством с вами.

Алекс Грегори с предельным тщанием провел испытания Фаулера на полиграфе и по завершении их был совершенно убежден, что Фаулер не убивал Хелен Биверс и не несет никакого чувства вины за ее смерть.

Ходили слухи, что в машине Хелен Биверс с ней была другая девушка, и наконец следователи Суда Последней Надежды нашли эту молодую женщину.

В ходе беседы с нашими следователями эта женщина рассказала, что она в самом деле была с Хелен Биверс, но ей удалось сбежать.

Она была в диком ужасе, боясь за свою собственную жизнь. Ее рассказ подтверждался и обстоятельствами дела. Я был уверен, что власти, руководствуясь ее показаниями, могут отдать под суд по крайней мере одного из тех двоих, которые, по ее словам, убили Хелен Биверс.

Тем не менее, осужден был Лефти Фаулер. И власти не скрывали своего удовлетворения исходом дела.

Мы же совершенно не были удовлетворены.

Гильдия адвокатов штата Оклахома попросила меня выступить на их ежегодном съезде в Тулсе с рассказом о работе Суда Последней Надежды. Я согласился, и в завершение моего выступления от всех присутствующих было получено единодушное согласие помогать нам, если какое-либо дело приведет нас в Оклахому.

Сама Гильдия адвокатов в силу специфики союза не могла выступать по отдельным делам, но мы получили убедительные заверения, что в случае необходимости в добровольцах, озабоченных лишь законностью и справедливостью, недостатка не будет.

Так что когда мы завершили расследование дела Фаулера и сделали его факты достоянием публики, три самых известных адвоката Оклахомы объявили, что они готовы представлять интересы Лефти Фаулера и составят заявление с просьбой о его полном помиловании.

В их число входили Хикс Эптон, президент Гильдии адвокатов Оклахомы, Флойд Реймс, один из самых известных и влиятельных членов отделения Гильдии в Тулсе, и О.А. Брюйер, по всеобщему признанию, один из самых искушенных стратегов защиты в суде.

Чтобы оплатить услуги столь выдающихся адвокатов, клиент должен был быть очень обеспеченным человеком. Лишь при наличии немалых средств он мог привлечь к сотрудничеству такую блестящую комбинацию лучших юридических мозгов штата.

У Лефти Фаулера вообще не было денег. Но, поскольку адвокаты Оклахомы были искренне заинтересованы в соблюдении справедливости, Лефти Фаулер оказался в положении, которое могли позволить себе лишь самые преуспевающие нефтяные магнаты штата.

Естественно, что поступок трех выдающихся представителей Гильдии адвокатов Оклахомы, предложивших свои услуги заключенному, у которого не было ни цента, нашел широкое отражение в газетах и редакционных комментариях по всему штату.

Благодаря этим комментариям и вопросам, которые задавали нам репортеры из самых разных изданий, некоторые наши заявления по делу Фаулера, касавшиеся столь загадочных обстоятельств дела, что мы и сами были готовы отбросить их, не будь подтверждения в виде данных полиграфа Алекса Грегори, получили теперь достаточное обоснование.