Эрл Гарднер - Суд последней надежды

Конечно, в наши дни воздушной разведки эта долина больше не имела такого значения тайного укрытия, но всего поколение назад в этом крае, изрезанном лабиринтами долин и горных хребтов, не так легко было ориентироваться и выбираться оттуда.

В 1927 году я приобрел фургончик, нечто вроде миниатюрного домика, смонтированного на шасси полутонного грузовичка с надежной передачей и мощными тормозами. Тогда еще никто не имел представления о «домах-трейлерах».

Часто при воспоминании об этих днях меня охватывает ностальгия. В фургончике я возил с собой пятнадцать галлонов питьевой воды. Выхлопная труба проходила сквозь бак с еще тридцатью галлонами воды, так что во время движения она нагревалась едва ли не до кипения. В моем маленьком домике на колесах был холодильник, керосиновая плитка, широкая кровать и надежный письменный стол, за которым я, поставив машинку, писал свои романы.

Я отдавал все силы юридической практике, пока не почувствовал, что сыт по горло этой рутиной, и пока в расписании дел, что я вел, не образовался перерыв. И как-то, просидев за работой до десяти или одиннадцати вечера, я направился в гараж, залез в фургончик, который всегда держал в полной готовности, и двинулся в пустыню. Часа в три ночи я съехал на обочину, поспал часика четыре и на следующее утро часам к десяти оказался далеко в глубине пустыни, исчезнув из глаз всех окружающих — ничто теперь не могло мне помешать заниматься своими делами. Вытащив пишущую машинку, я поставил ее на стол и принялся за работу.

Устав от писанины, я взял лук и стрелы и отправился в пустыню стрелять кроликов, после чего, вернувшись в фургончик, приготовил простой обед, помыл тарелки и завалился в постель, где меня ждал глубокий крепкий сон. Все мои заботы и обязанности остались далеко позади.

Естественно, мне пришлось как следует познакомиться со слабыми, заметенными ветром, следами дорог в пустыне. Мой надежный выносливый грузовичок позволял мне забираться в самые невообразимые места.

По сравнению с сегодняшними трейлерами, подлинными домами на колесах, настоящими обставленными квартирами, я был многого лишен, но тем не менее я был совершенно счастлив в пустыне, наедине со звездами, пространством и тишиной.

Таким образом мне и довелось встретить Билла Кьюза. К тому времени к его дому было проложено некое подобие дороги. Ею пользовался и Билл, и все остальные. Билл обрел и соседа — человека, который жил в трех с половиной милях от него.

Кьюз утверждал, что этот человек захватил один из его участков. Тот же считал Билла «разбойником на пенсии». Так что соседство носило не самый лучший характер.

Даже в конце 1927 года чужаков встречали в этих местах не очень доброжелательно. На них смотрели с подозрением. Люди, обосновавшиеся здесь, долгое время пребывали в одиночестве и большей частью предпочитали оставаться в таком положении.

С самого начала я сделал ошибку, вступив в дружеские отношения с соседом Билла Кьюза, тем самым, который, по его словам, захватил у него участок. Так что в первое время Кьюз был склонен относиться ко мне с подозрением, граничившим с враждебностью, но шло время, и каждый раз, приезжая в пустыню, я неизменно навещал его, поэтому неприязнь Билла постепенно смягчалась. Наконец я добился своей цели, оказавшись в приятельских отношениях и с Биллом, и с его соседом, и мне всегда были рады в этой отдаленной части пустыни, когда бы я ни приезжал сюда.

У Кьюза была очень милая жена, которая очаровывала всех, кто с ней встречался. Немногословная тихая маленькая женщина с белокурыми волосами, она сумела заставить себя приспособиться к пустыне и вдали от медицинской помощи и всяких удобств подняла на ноги семью. Она научилась довольствоваться только самым необходимым и справляться со всякими непредвиденными случайностями, что не помешало ей сохранить и женское обаяние, и мягкий мелодичный голос, и спокойное философское отношение к жизни.

Со своей стороны, Билл Кьюз был из тех неутомимых настойчивых личностей, которые постоянно заняты каким-то делом. Он непрестанно то разрабатывал какую-то жилу, которую только что нашел, то разыскивал новую. Обнаружив в свое время низинку в равнинном ландшафте пустыни, Билл соорудил вокруг нее импровизированную плотину, которая удерживала дождевую воду, так что неподалеку от его дома порой плескалось даже небольшое озерцо.

Этот человек напоминал мне трудолюбивого бобра, который работал без помощи каких-то механизмов, пуская в ход большей частью лишь две своих руки и те простейшие приспособления, которые он мог соорудить при помощи рычагов, блоков и канатов. Видя его за работой, я каждый раз невольно думал: «Господи, да этому человеку ничего не удастся сделать. Голыми руками он пытается справиться с целой пустыней. Таким образом ему не одолеть ее и за всю жизнь».