Джачинта Карузо - Сад земных наслаждений

Бичевать себя ивовыми розгами не получится, потому что трудно будет прятать следы от мужа. Поэтому по размышлении Алейт пришло в голову наносить себе небольшие ожоги. Она брала очень маленькие камешки, разогревала их на огне и прикладывала к рукам, к ногам, стараясь как можно дольше выдерживать боль. И, мучая себя, она просила Всевышнего не посылать к ней больше призрак Агнес, который каждую ночь являлся ей во сне.

Накануне Алейт увидела девушку в клубке извивающихся змей и проснулась, крича от ужаса. А еще прежде Агнес приснилась ей в роли черноволосой невесты, изображенной на картине «Сад земных наслаждений» рядом с евреем.

С тех пор как полотно вернулось к своему законному владельцу, оно тоже часто снилось Алейт, и сон был всякий раз один и тот же: голые фигуры начинали безумную пляску, а потом совокуплялись в безудержной оргии. Она просыпалась в поту, все еще видя перед собой непристойные образы, сердце сильно билось в груди, и ею овладевала странная тревога, мешавшая снова уснуть. И тогда Алейт вспоминала о Катарине, прекрасной и чувственной Катарине, которая жила в доме еврея, быть может, спала в его постели и так хорошо знала цену плотским наслаждениям. Отдавалась ли она и Йероену тоже? Этот вопрос мучил Алейт уже давно, и она не могла успокоиться при мысли о том, что не получит ответа.

Вернулась служанка и заверила ее, что печь погашена. Алейт выпроводила ее и стала готовиться к посещению мастерской. Йероен начал новую картину, и ей было любопытно посмотреть.

Она решила не брать с собой в те дни приболевшую госпожу ван Осс, в том числе и для того, чтобы не раздражать мужа. Он стал сторониться компаньонки как чумы. Собачку Марго Алейт тоже оставила дома и в новом платье из алого бархата, слишком элегантном для посещения мастерской, прошла через рыночную площадь.

В мастерской ее встретил самый талантливый ученик мужа, юноша из Гента, которого иной раз приглашали в дом. Но вскоре появился Йероен и проводил жену в свое ателье.

— Ну и?.. — спросила она, не видя картины на мольберте.

Муж нахмурился:

— Я все уничтожил. — И указал на холст в углу, покрытый побелкой, которую он использовал в качестве основы.

— Почему?

— Великий Магистр хочет, чтобы я создал триптих о муках святого Антония в пустыне. Набросок, что я приготовил, не годился.

Алейт вздрогнула, когда муж упомянул еврея.

— Я не знала, что это он заказал тебе новую картину.

Йероен промолчал.

— Ты еще не окончил святого Иоанна, а он уже поручает тебе следующую работу, — заметила она раздраженно.

— Разумеется, тут нет ничего страшного. Ты ведь знаешь, я привык писать несколько картин одновременно.

— Он хотя бы платит тебе?

— Это ведь тоже не важно. — Муж взглянул на нее с удивлением. — Я работаю, потому что люблю свое дело, а не из-за денег. То, что я получаю за картины — скорее, символическая плата.

Алейт почувствовала, как кровь прилила ей к голове. Она была не в силах сдержаться:

— Конечно, ведь мое приданое обеспечивает тебе вполне удобную жизнь.

Удивление в лице Йероена сменилось негодованием. Он поджал губы и собрался уходить.

— Я так страдаю. — Она попыталась загладить сказанное. Это была их первая ссора за долгие годы совместной жизни, и она потрясла Алейт не меньше, чем мужа. — Я сама не знаю, что говорю. Прошу тебя, прости.

Йероен продолжал злиться, но вскоре обернулся и посмотрел на Алейт.

— Мне правда очень тяжело, — пробормотала она, встретившись с ним взглядом. — Я не знаю, что на меня нашло.

Муж подал ей руку.

— Забудем об этом, — промолвил он, провожая жену за порог мастерской.

Алейт вернулась домой с ощущением, что их жизнь уже не будет прежней. Йероен, казалось, не затаил на нее обиды за несправедливые слова, но он стал еще более молчаливым и отстраненным, чем обычно.

Она не пыталась объясняться. Вместо этого она старалась заполнить несмолкаемой болтовней тягостные паузы, все чаще возникавшие во время их беседы. Часто в качестве темы для разговора она выбирала безумные выходки королевы Хуаны.

Они были у всех на устах. Король Филипп хотел помешать жене сделать своего отца, Фердинанда Арагонского, регентом принадлежавшего ей Кастильского королевства. Хуана, поняв, что муж держит ее пленницей, вызвала с докладом первого министра. Он очень боялся королевы и ее странностей, а потому взял с собой графа де Френуа. В итоге она закатила оглушительный скандал, а бедняге графу и подавно не поздоровилось: Хуана сорвала с него парик и пинками выгнала прочь.