Но теперь они крайне изумились, когда Шерлок Холмс показал им, что следы вели из коридора через обе комнаты не только до ниши, где таинственный грабитель пытался взломать кассу, но и к широкой французской кровати.
— Судя по следам, — пояснил Шерлок Холмс, — я склонен думать, что преступник, которого вы принимаете за какое-то сверхъестественное существо, сначала скрывался под кроватью и сидел там в засаде, и только потом рискнул приблизиться к нише, чтобы взломать кассу. Когда он был занят этим делом, вошла мистрис Морган!
Шерлок Холмс подлез под кровать, чтобы удостовериться в правильности своего предположения.
Когда он снова вылез оттуда, то по лицу его было видно, что он остался доволен результатом своих поисков.
Но он этого не высказал, а обратился к Фреду Моргану с вопросом:
— Ваш рабочий кабинет бывает закрыт во время вашего отсутствия?
— Когда мы с женой утром встаем, — ответил Морган, — и выходим из спальни через рабочий кабинет, то обе комнаты убираются и затем запираются на ключ до шести или семи часов вечера. В это время я опять являюсь в кабинет и занимаюсь!
— Никто кроме вас и супруги вашей не имеет ключей?
— Никто!
— Значит, в течение дня в эти две комнаты не может проникнуть посторонний человек и остаться там до вечера?
— Конечно, не может!
— А в то время, когда утром прислуга убирает комнаты, никто не может прокрасться туда?
— Нет! Мы можем вполне положиться на нашу прислугу! Она служит у нас уже много лет и мы не раз испытывали ее преданность и верность, не ошибаясь ни разу!
— Я слышал, м-р Морган, вы в последние дни куда-то уезжали!
— Да, уезжал!
— Во время вашего отсутствия одна только супруга ваша днем и вечером проходила через рабочий кабинет и входила в спальню?
— Да, только она! — ответил Морган несколько удивленно. — Даже мой сын Роберт и тот во время моего отсутствия не заходил в рабочий кабинет!
— Вы уже обстоятельно говорили об этом с вашей супругой?
— Не скажу, что обстоятельно, но говорить — говорил!
— Нельзя ли предположить, что во время вашего отсутствия, в один из последних дней или даже сегодня утром, после того, как ваша супруга вышла, а прислуга еще не явилась для уборки, преступник прокрался в спальную с тем, чтобы по уходе прислуги, спокойно заняться взломом кассы? Нельзя ли предположить, что внезапное нападение на вашу супругу произошло не в семь часов вечера, а быть может, еще сегодня утром или вчера вечером и преступник таким образом уже тогда бежал из комнаты в коридор и выскочил через окно? Принимая во внимание, что вы обязательно должны были видеть преступника, если бы он был в спальне сегодня вечером около семи часов, я склонен думать, что мистрис Морган выстрелила из револьвера лишь под влиянием галлюцинации и страха перед негодяем и стреляла в призрак, созданный ее воображением. Так, и только так можно объяснить следы, оставленные преступником в комнатах, в коридоре и на окне; только тогда я пойму, почему следы крови на портьерах и на окне уже сухи и только тогда мне станет ясно, почему мистрис Морган, даже после возвращения мужа домой, носила при себе револьвер и заперла за собой дверь спальни, едва только вошла туда. Ею настолько овладел страх перед негодяем, напавшим на нее в спальне раньше, а не сегодня, что она стала постоянно носить при себе револьвер после того!
— Однако, это самое фантастическое предположение, о котором мне когда-либо приходилось слышать! — насмешливо проговорил Мак-Гордон.
Остальные присутствовавшие тоже улыбнулись.
Один только Гарри был серьезен.
— А как же вы объясните раны, — спросил Морган, — нанесенные моей жене кинжалом?
— Я полагаю, что они нанесены ей не сегодня, а раньше, именно тогда, когда преступник на самом деле, а не только в воображении вашей супруги, находился в комнате. Я берусь немедленно доказать вам правильность моего утверждения, если мне будет разрешено подробно осмотреть платье мистрис Морган, которое было на ней, когда вы ее нашли в спальне на ковре!
Фред Морган поручил своему сыну принести требуемое платье из комнаты, где находилась раненая.
Когда Роберт Морган вернулся с платьем, Шерлок Холмс, прежде всего, взялся за лиф.
На нем нигде не было повреждений, а меньше всего там, где кинжал должен был бы проникнуть в грудь.
Если бы преступник нанес удар в этот, вечер, то кинжал неминуемо разрезал бы тонкую шелковую материю.
Но лиф был цел и только запятнан кровью.
Читать дальше