Люда и Игорь Тимуриды - Как воспитать ниндзю

Я ходила, лаская пальцами родные стены... Всего одна свеча зажигала комнату огнем, похожим на дневной...

Мы не ценим стекляшки, а ценим искусство и красоту. В так отделанных подземных дворцах даже теплей душевно жить, чем наверху – они не давят душу, а их красота смягчает отсутствие солнца своей безумной пламенной жизнью...

Обычно темнота подавляет душу и жизнедеятельность, но, по странному стечению каких-то неведомых причин, такие живые дворцы с живым светом камней лишь животворят душу и жизнедеятельность. Наоборот – зажжешь живой огонь, ибо тут есть камин и вытяжка дыма в продуваемые пещеры с просто чудовищной тягой, и душа просто радуется в миллионах лучах пламени, точно все в ласковом, веселом огне, ты сама в огне, все пылает, переливается миллионами языков... Даже простая свеча уже радует душу, а почему – один бог знает!

Попав в подземный замок, куда даже японский наемный убийца не смог бы забраться, даже полк солдат не смог бы сюда выстрелить, даже армия не взяла бы этот замок – я отдыхала душой. Сначала часами размокала в безопасности в теплом, светящемся источнике, который так приятно расслаблял усталое израненное тело...

А купальни переливались всеми цветами радуги, причем вода освещалась изнутри... Изумительно теплая... И, говорят, лечебная... Я могла часами нежиться тут или в других подобных местах после задания, отмокая душой, ранами и усталым телом...

А потом топала мокрыми ногами босыми ногами по пластинкам изумрудной дорожки с распущенными волосами под ворчание мамы, что всегда требует вытереть ноги. Так хорошо хоть на мгновение не думать об убийцах и убийствах в родном тепле... Наверное, мама и Мари поэтому так любят эти дворцы, здесь чувствуешь себя семьей, отдыхаешь душой... Даже когда расслабленная тащишься в свою комнату...

Вернее это я подумала, что потащилась. А сама уснула прямо в воде в купальне. Благо спать в воде любого убийцу клана приучают с детства, еще до того, как младенец ходить начинает. Я видела слишком много специально обученных детей, спокойно спящих в открытом море даже во время шторма, чтобы вообще тревожится за это. Ты просто выныриваешь во сне, когда тебе надо вдохнуть, не просыпаясь. А если волна, затаишь дыхание, а потом опять выдыхаешь так же после, даже не замечая. Но нужны специалисты, которые знают, как воспитывать...

Отец все равно вытащил меня из воды, Мари растерла, завернула в полотенце...

Я даже не стала просыпаться, так устала, а родители не стали будить и трогать.

- Пусть поспит, – услышала я тихий голос отца, боящегося разбудить меня. – Может молодость победит, и она проснется забыв. А то она не могла уснуть, что-то выкрикивала, кричала и даже плакала во сне всю ночь...

- Травма психики... – тихо сказала Мари, – наверное, он был ей симпатичен, и она была слишком открытой с ним... Она всегда словно открывается сердцем к симпатичным людям, будто одно сердце прямо глядит в глаза...

Дальше я не слушала, а полностью уснула.

Говорят, что я провалялась пять дней, не знаю, психические потрясения залечиваются тяжело, как сказала Мари.

Я спала. Пользуясь тем, что сюда проникнуть даже армия не могла, а комната закрывалась намертво изнутри – каменная стена просто опускалась с потолка и блокировалась, я здорово отдыхала без зазрения совести. Телохранители шастали по Лондону без особых успехов. Что-то наклевывалось, а что?

Срочно требовалась некая леди, которая спала. Отец рвал и метал – я обычно просто чудом разрешала задания по случайным крошечным намекам, а он и привык. Сейчас голова болела и этим я заниматься решительно не желала.

Мало того, наше появление в Лондоне произвело непонятное впечатление на людей.

- Здоров, Пол! – сказал отец идущему навстречу лорду.

- П-п-при-в-вет...

- Ты чего Пол? – удивился отец.

- П-п-привет... – тот истерически и сумашедше глядел на него во все глаза.

- Тебе плохо Пол?

- П-п-привет...

- Ты куда Пол!? – пораженно заорал отец, видя, что тот развернулся и убежал.

- Привет! – сказала я всем своим, хихикая.

Понятно, что такая встреча произвела абсолютно гнетущее впечатление на таких тонких людей, как я.

Мы шли дальше по этой улице, по которой прогуливались аристократы, но дальнейшее поведение людей было какое-то не правильное.

Исполненные внутреннего мира и ненарушимого добродушного довольства лица встречных знакомых и незнакомых лордов при виде нас вдруг начинали изменяться, дергаться, вздрагивать, дрожать, широко раскрываться, креститься, отступать в ужасе, метаться ошалелыми выряченными глазами по сторонам, ничего не говоря и просто затравленно отступая, а два чинных и углубленных голландских дипломата дернули прочь так, сбрасывая на ходу неудобные предметы одежды, мешавшие шибко бегать, что аж засюрчало.