Люда и Игорь Тимуриды - Как воспитать ниндзю

Он был еще слишком оглушен и не понял этого, а раны на руках, наверное, еще не заметил в приступе безумия.

И он покатился по земле за конем. Люто ненавижу насильников и подонков.

А моя лошадка только этого и ждала, понесшись сквозь камни, кусты, баюры – силы тащить его хватало.

Вся еще вне себя от пережитого ужаса и унижения, я рванула его за собой на аркане. Одна из самых безжалостных казней татар – привязать к конскому хвосту.

Скажу вам честно – езда на аркане не самый лучший способ передвижения – ехать за конем жопой по усеянному камнем плацу больно. Так наказывают монголы. Вместо связанных рук, как они делают обычно, обе руки у него были подранены. А он еще и ударенный. Об землю. И поскакал за конем. Что тебе по наждаку – смотреть страшно. Я и не смотрела – я ж не садистка. Говорят, конь может достигнуть скорости сорок миль. Мой монстр почти не замечал этой тяжести. Зато клиента пару раз приложило о валуны. И достать он меня не мог.

А одежда у него не кожаная, как у меня. А дорогая. Шелка. Ха-ха.

Когда мы проскакали первый километр, я поняла, что он нищий. И даже обернулась и покачала головой.

Он все пытался вырваться, и, может, даже перерубил бы эту веревку своим ножом, но не из этого положения вертящегося фазана на жаровне и если б нож не вырвался из некрепких пальцев, звякнув о камень.

Другой давно был бы уже мертв, но это был боец.

Когда мы проскакали второй километр, учась брать препятствия в виде розовых кустов в этом парке, и мгновенным рывком прорываясь через них, ускоряя в этот момент коня, так что мой поклонник просто выстреливал через куст, на него было приятно смотреть.

Он сумел достать еще один нож. Но я исхитрилась так ударить его о камень, пустив коня, что нож только блеснул вдали, когда он задел раненным плечом о камень. Я подгадала!

- Прелестно! Я тебя вылечу, хороший мой, – ласково говорила я, беря тридцать пятый ряд роз, который кто-то тут растил на продажу. Розы летели во все стороны клочками. – Разве это не прекрасно?

Не знаю, что он ответил, но он уже не пытался вырваться. А может, ножей не было.

Когда мы проскакали это чудесное, прекрасное поместье, в котором воздух кружил голову, из одежды на нем оставались только ботинки.

Я просто скакала домой, весело подпрыгивая и тренируя коня прыгать через препятствия, и с треском прорываясь сквозь кусты. Естественно, насильником.

На ровных местах иногда я устраивала бешеную скачку с ветерком, крича от восторга.

Мой друг, бегущий за конем, тоже кричал от восторга. Особо он любил розы. Ужасно живучий гад. Настоящий боец.

Увы – я не заметила ульи, вынесенные в поле, слишком долго смотря назад, а они стояли за кустом, и он видимо специально зацепился за их ножки, разойдясь с веревкой по обе стороны от них. Лишь опрокинув два из них, разлетевшихся как бомбы, я поняла, что дело неладно, и все десять мне не опрокинуть, ибо и так движение замедлилось. И бросив веревку на произвол судьбы вместе с добывателем меда, вымазанного в нем, бешено рванула на коне прочь. Пока эта черная взвившаяся злая стая не настигла меня.

Поскольку в момент вылета роя я была довольно далеко от улья, а непосредственный виновник лежал прямо в нем, умудрившись проехаться в меде, мне досталось не так много лекарства от ревматизма. Тем более, что скорость, с которой мы припустили прочь, трудно было назвать нормальной. Ветер свистел у меня в ушах и сомневаюсь, что хоть одна пчела могла пробить кожаную одежду.

Тем более, я попетляла за кустарником, сбивая “погоню” со следа, а потом скрылась за изгородью. Пятьдесят миль в час, развитые этим громадным конем с невиданной длины ногами вниз с горки охладили пыл пчел, ибо это не их скорость для преследования.

Зато, выехав на горку, я отчаянно хохотала, видя как “топтыгин”, нелепо переваливаясь с ноги на ногу, медленно и неловко медленной трусцой двигается к ближайшей мелкой луже, весь голенький и закрыв зато руками родимое место.

Да, а я то думала, что он умер! Поистине, пчелиный яд поднимет из могилы даже мертвеца! Как рекламировали новое средство в газете.

Я просто умерла, когда он рухнул в лужу глубиной сантиметров двадцать, пытаясь нырнуть в нее. Чтобы спрятаться от пчел. Но он был слишком мощный. И даже когда повернулся лицом и постарался залезть поглубже в грязь, задница, простите, оставалась кверху сверху. Ну не понять, почему люди, пытавшиеся меня изнасиловать, выставляют наверх задницу. Минут десять добрых он ревел и выл, лихорадочно шлепая себя по заднице и периодически выныривая. Потом эти шлепки перешли в непрерывный бой и вой.