Люда и Игорь Тимуриды - Как воспитать ниндзю

Ничего.

Я осторожно подняла шляпку, будто кто-то раненный приподнимается с полу, упершись головой в занавесь и плохо держась на ногах. Наполовину вывалившись в окно.

Ничего.

Я пробила “головой” и откинула занавеску, выставив винтовку и шляпку.

Тишина после грома выстрелов стояла абсолютная.

Только шмели в ушах жужжали.

Я, решившись, вынула вкладыши.

Глупость, конечно, еще полчаса я буду адаптироваться. И вообще, сегодня мой знаменитый слух полностью не вернется.

Отец всегда сравнивает меня с нежным музыкантом – утонченный слух, длинные чуткие пальцы – что всегда злит Мари. Она считает, что убивать издалека более женственно, чем черкнуть лезвием по горлу. И, странно, считает меня грубым и неженственным существом, сама стоя в грохоте и дыме. А я ненавижу даже охоту, эту дамскую забаву! Я жалею бедных зверюшек!

И тишина. Ни одна веточка не шелохнется в лесу, даже птички не поют. А может, я просто не слышу.

- Это что, ОТСТАВКА по-английски? – хихикнув, не оглядываясь, спросила я подошедшего сзади отца, тыкнув дулом в лес. Он молча подхватил меня и вынес в коридор, как я не брыкалась, не смеялась и не уверяла, что могу уже и сама ходить. – Министерство выставило нас на пенсию?!

Отец что-то пробормотал. Но, ручаюсь, мама этих слов не знала даже по-английски. Вышедшая из комнаты Мари сказала что-то, что, если б ее слышал министр, он бы очень обиделся. И испугался.

Меня посадили на диван, и я весело болтала здоровой ногой...

Внизу раздался тихий, неслышный уху солдат посвист, и я послала отца открыть дверь. Это был индеец.

- Ну и чем вы столько занимались, если мы сами их постреляли? – ехидно спросила я.

- Кто-то говорил, что они приехали на одной карете! – огрызнулся индеец, показывая в ответ пустой мешок для ядовитых колючек. Обычно у него шестьдесят колючек.

Я покраснела от стыда.

- Там весь лес ими кишит... – набивая мешочек новыми колючками, меланхолично буркнул индеец. Судя по количеству иголок, только он убил человек пятьдесят. В лесу он невидим и неслышим.

- Мы очистили лес! – наконец сказал он, набив три мешочка и хладнокровно закурив трубку. – Но там по дороге движется отряд солдат на открытой местности, который атаковать голыми руками в упор было бы невозможно! Хотите – постреляем. Только возьмите ружья. Все.

- А ты?

- Моя говорит – уходить!

Индеец равнодушно курил вонючую трубку у меня под носом, зная, что я это ненавижу. У меня нюх портится.

- Тут воняет! – сказал он на мой злющий взгляд. – Белыми!

Я разозлилась.

- Порохом... – равнодушно и меланхолично объяснил он.

А потом бросил трубку в окно.

- Вы пока тут решайте, а я пойду обойду их с тыла, постреляю, когда они в лес зайдут! – сказал он, захватив мешочки с иглами.

- Человек сто пятьдесят... – сообразила я, по количеству иголок в них.

Индеец в это время сгреб громадную кучу ножей и томагавков и исчез за дверью.

- Если вся куча навалится в атаке, а не будет сидеть в засаде и пытаться подстрелить, как эти, я даже не знаю, как мы с ними справимся с нашими двадцатью ружьями... – сказал отец, закрывая и баррикадируя дверь. – Как не вовремя ты повредила ногу!

Все готовились к обороне.

- Я еще много могу! – пообещала я. – В рукопашной меня не так легко взять даже с больной ногой, конь то и тогда не справился... Просто придется по земле кататься, когда они ворвутся, реакция моя осталась...

- Если б не твоя нога, мы могли б просто уйти пешком, растворившись в лесу, и никого из нас ни одна сволочь не нашла бы... – отец вздохнул. – Разве что мама ваша перла бы как лось!

Мама сделала вид, что обиделась.

- Надо уходить на конях... Или в пролетке, иначе вас не спасти... А, черт его знает, может они дорогу где перекрыли... – продолжал раздумывать отец. – Да и оставлять за собой такой хвост нехорошо...

- Хороший хвост в сто пятьдесят солдат! – поежилась мама. – Если нагонят на открытой местности...

Она не договорила.

- А меня интересует, как они нас нашли... – сказала я. – И какое отношение эти солдаты имеют к твоему начальству, папа... И какое они дело имеют к нам...

- Последнее легко выяснить... – сказала Мари и подошла к занавеске. И высунула шляпку на палочке.

Залп был просто страшным. Мари просто сжалась и присела в углу, заслонившись руками от полетевших во все стороны щепок, камней, пыли.

Мы быстро рассосредоточились. По другим окнам. Если прошлый раз я оттягивала все выстрелы на себя, потому другие остались фактически без повреждений, ибо в них почти и не стреляли, то теперь в этой комнате оказалось просто даже опасно стоять – пули рикошетом визгали повсюду. Просто чудо, что нас только оцарапало, да и маму легко задело.