Сьюзан Конант - Пес, который порвал поводок

— У него были враги? — спросил Кевин.

Вопрос Кевина меня насторожил. Я по-новому на него взглянула. Большую часть времени он слишком много ест, патрулирует вокруг Фреш-Понд, выгребает листву из-под своей барбарисовой изгороди, а на досуге выспрашивает, были ли у покойников враги.

— Да, — сказала я. — Но это долгая история. Он был из твердохарактерных. Имел массу друзей и кой-каких врагов, но никого из них здесь нынче вечером не было.

— А как насчет этого типа, Гаролда Шагга?

— Кого?

— Шагга, — повторил Кевин, поглаживая Рауди, который перестал вынюхивать мышь, обнаружив, что Кевин вознамерился его почесывать. — Тот тип, который попался тебе у арсенала. Крупный такой парень. Блондинистый. Собирает банки и бутылки. Ты видела его у арсенала.

— Гэл, — догадалась я. — Да он же безобидный. Ото всех удирает. По-моему, доктор Стэнтон его даже и не знал.

— Слушай, — сказал Кевин, — мне с тобой еще надо поговорить. Будешь завтра дома?

— Ты приказываешь мне не уезжать из города, де проинформировав полицию?

— Верно, — сказал Кевин с более покорной, чем обычно, усмешкой.

Я не впервые заподозрила, что Кевин положил на меня глаз. Вот его мамаша на меня глаз не кладет. У нее в доме алкоголь под запретом, и пока я не купила дом по соседству, Кевин приноровился сидеть на заднем крыльце, когда ему хотелось пива, — даже в разгар зимы. Кевин не горький пьяница. Просто любит время от времени пропустить пивка «Бадвайзер», если, например, ровняет лужайку или расчищает проезжую часть. А теперь, когда промозгло, он порой посиживает-потягивает у меня на кухне. Миссис Деннеги этого не одобряет. Стив — тоже.

— Слушай, Кевин, — сказала я. — Мне правда не хочется отпускать на этот счет шуточки. Ты знаешь, что произошло? Имеешь понятие, кто это сделал?

— Ну, я крепко уверен, что не ты, — сказал он. — Иди домой. Мотай отсюда. Мне надо вкалывать.

Нескольких наших уже отпустили. Толпа в зале поредела, хотя там еще оставались тройки совещавшихся — коп, вожатый и собака. В одной из таких троек был Роджер, он стоял прислонившись к стене возле открытой двери в приют, а Лайон, его громадная сука-ньюфаундленд, разлеглась на полу у ног Роджера, словно гигантский тысячедолларовый плюшевый мишка, символ продовольственно-сельскохозяйственной организации. Рон и Виксен стояли поблизости, может быть дожидаясь своей очереди.

Ко мне подошли Винс и Рэй. Рауди рвался и пританцовывал на конце поводка, непрерывно издавая горловое рычание, которое было, как я надеялась, не более чем мольбой ко мне — выгулять его. Последний раз его, верно, выгуливали часа два-три назад.

— Холли, — необычно тихим голосом сказал Винс, — я хочу с тобой поговорить.

— Конечно, — ответила я, — но надо выгулять Рауди.

— Всего минутку, — сказал Винс. — Они сказали тебе, что ты можешь уйти?

— Ага, — сказала я.

— Тогда чего ты ждешь? Собирай манатки, бери Рауди и сваливай домой. Рэй говорит, у Роджера появилась сумасбродная идейка взять Рауди к себе.

— Исключено.

Я об этом думала. Чем угодно могла бы поклясться, что какие бы распоряжения ни сделал д-р Стэнтон относительно Рауди, Роджер в них не упоминался. Не то чтобы д-р Стэнтон недолюбливал Роджера или что-нибудь в этом роде.

По-моему, он просто считал Роджера дубиной. Кроме того, мне казалось диким, что Рауди пойдет домой с кем-нибудь другим, не со мной.

— Это не годится, — добавила я. — Ему не справиться с двумя собаками.

— Ему и с одной не справиться, — ядовито сказал Винс.

Винс никогда, никогда такого не говорил. На всех нас сказывалось нервное напряжение.

— Бери-ка Рауди и ступай домой, — сказал Рэй. — Завтра его возьму я или кто-нибудь другой. Мы составим график.

Если я одна, мне нужно минут десять, чтобы дойти по Конкорд-авеню от арсенала до дому. Мой дом не что иное, как красный сарай о трех квартирах, с огороженным двором. Я живу на нижнем этаже, а моя закладная оплачивается арендными платежами за две другие квартиры. На втором этаже — моя подруга Рита, психотерапевт, а на третьем жила преподавательница английского языка из Гарварда; ей отказали от должности, потому что на кафедре обнаружили, что она пьет кембриджскую водопроводную воду вместо воды «Перье», не слушает американское общественное радио, а однажды поймали ее на том, что она говорит «я думаю» вместо «есть мнение», — во всяком случае, так она рассказывала.

Конечно, того, что зарабатываешь писаниями о собаках, не хватит, чтобы оплатить дом в Кембридже, даже дом, скромно соседствующий с непрестижным концом Эпплтон-стрит. Конец Эпплтон-стрит близ Брэтл-стрит — шикарен. Даже шикарнее самой Брэтл-стрит — ведь Брэтл-стрит, со всеми своими особняками, перегружена транспортом, идущим к Гарвард-сквер и обратно, меж тем как Эпплтон-стрит по кембриджским меркам — тихая улица. До нынешнего вечера на Эпплтон-стрит жил д-р Стэнтон, и не в бедном ее конце. Я смогла позволить себе дом в Кембридже по единственной причине — мне помог Бак. Хоть, по его мнению, мне лучше бы вернуться в штат Мэн, он так оскорбился, когда я не нашла себе квартиру, где могла бы держать собаку, что предложил сделать взнос наличными, дабы обеспечить мне зону терпимости к собакам. Я, естественно, разрешаю держать в своих квартирах домашних животных. Бак полагает, что инвестирование этого дома нравственно себя оправдывает.