Сьюзан Конант - Пес, который порвал поводок

— И «большая собака», — сказал Стив. — Та, которую гладил Гэл. Жаль, мы не можем с уверенностью сказать, когда это произошло.

— Жаль к тому же, что не можем сказать, кто забирал эти платежи. Так или иначе, у меня появилось ощущение, будто эпизод с «большой собакой» был случаем одноразовым, и пари держать готов, он произошел в тот вечер, когда умер Стэнтон.

— Мне интересно, узнал бы он собаку?

— Или мужчину.

— На суде он был бы великолепен.

— Идеальный свидетель, — согласился Стив. — Но я тут кое-что выяснил. Я пробежался по нашим записям — по крайней мере, о каждом члене клуба, кто был нашим клиентом, о каждом, кого только мог припомнить.

— Ну и что?

— А то, что доктор Дрейпер куда свободнее обращался с валиумом, чем я.

— И что?

— Я выяснил кое-что интересное. Прошлой весной у ньюфаундленда Роджера Сингера развилось что-то с виду вроде экземы плюс какая-то одышка, может быть астма. Дрейпер испытал обычные лекарства, а потом посадил Лайон на преднизолон, а у нее на него была плохая реакция. Он попробовал антиаллергены, сделал добавочные пробы и подержал ее под наблюдением, но все же ничего не обнаружил. Как раз тут она начала чесаться, разодрала себе шкуру, и у нее развился тяжелый дерматит. Он посадил ее на валиум. Я бы этого не сделал, но, кажется, это подействовало.

— Роджер…

— Второе — Виксен. Когда Рон приводил ее в декабре на прививки, он тоже получил сколько-то валиума, потому что брал ее с собой в самолет, — но вряд ли столько.

— Он, по-моему, летал в Сан-Франциско. У него там родня. О'кей. Ньюфаундленд, очевидно, классически большая собака. Лайон намного крупнее Рауди. Виксен? Как ты считаешь?

— Она высокая, — сказал он. — У нее ноги длиннее, чем у Рауди. Он объемистей. К тому же у него такой густой мех.

— Я не считаю, что на нее так вот взглянешь и подумаешь: «Большая собака». И зачем бы Рону ее привязывать? Тебе бы это не понадобилось. Ты просто велел бы ей остаться на месте. Но Лайон ты привязал бы. Там ведь рядом Конкорд-авеню. А как насчет веса Лайон? Сто тридцать фунтов? Больше? Роджер, верно, достал тонну валиума.

— Дрейпер отличный врач. Опытный, — ответил Стив. — Но он перестарался. У Сингера хватило и на тебя, и на Рауди. Знаешь, впрочем, может быть, это и кто-то другой сделал. Мы видим уйму собак, но не всех.

— Так у кого же не было валиума? Или кто не получал его у доктора Дрейпера?

— Роза. Винс. Рэй и Лин. Диана. Арлен. Ты.

— Я?

— Мы же систематичны.

— А Маргарет?

— Она не наш клиент.

— А с кем она видится? Можешь выяснить?

— Могу попытаться, — ответил он. — Но ничего не могу обещать.

Через несколько минут после того, как я повесила трубку, в заднюю дверь постучался Кевин. Я еще не рассказывала ему о татуировке. Я сказала ему о Роджере, а он в свою очередь дал моим мозгам отдохнуть от мысли о Роне.

— Кафлин… чинил трубу. Вряд ли он там был, — сказал Кевин. — И он объяснил мне этот свой визит в туалет. К полному моему удовлетворению.

— И что же?

— Его… пронесло, — пробормотал Кевин. (Представьте себе копа, который смог бы открыто говорить о телесных отправлениях. Нет, этому малому явно нужна новая собака.) — В тот вечер он бегал по меньшей мере четыре раза.

— Ты уверен?

— Так люди видели, как он выходил и возвращался. Парень даже звонил своему врачу.

У Кевина была и другая информация. Ни д-р Стэнтон, ни Джерри Питс в Антарктике не служили. Билл Литтон, брат Маргарет, — служил.

Я выведала у него и новости о Гэле Шагге, но для меня-то они новостями не были.

— Говорят, у него насчет собак крыша поехала.

— Знаешь, что это значит? Он настолько любит собак, что не перестает о них говорить. Столько о них говорит, что думают, будто он в уме повредился. Тебе и обо мне то же самое скажут.

— Некоторые уже и говорят, — сказал Кевин.

Когда он наконец ушел, я позвонила Баку, чтобы сказать ему о Билле Литтоне — в основном потому, что Стив не принял бы этого всерьез, а Бак принял бы. Он принимает всерьез все, что имеет отношение к собакам. Еще я надеялась, что у него есть какая-нибудь мысль, как все это довести до конца, но он только снова рассказал мне о знаменитом охотничьем псе Билла Литтона.

— Я слышала, одна из собак Маргарет Робишод заснула на ринге, — сообщила ему я. — Ты что-нибудь об этом слышал?

— Слышал. Тьма-тьмущая людей слышала.

Повесив трубку, я поняла, что не знаю, где Рауди. Нашла его у себя в спальне. Я забыла запереть один из выдвижных ящиков под кроватью. Все мои носки, по крайней мере каждая чистая пара, были заботливо разложены на мягкой откидной части кровати, на полу, на подоконниках. Рауди не изжевал и не порвал их. Он просто приготовил их для меня. Самодовольный и горделивый — уши вверх, глаза блестят, хвост подергивается, — он сидел посреди комнаты, выжидая, чтобы насладиться моей реакцией.