Мария Очаковская - Портрет с одной неизвестной

Был уже восьмой час вечера, когда они расположились на террасе. Милица нахваливала зеленые щи, молодую картошку с малосольным огурцом, шарлотку. Ей решительно все нравилось, ела она вкусно, и ее приятно было кормить. Соседский самогон на лимонных корках тоже пришелся ей по душе… Самогонка была крепкая, в чем обе убедились, когда подожгли маленькую лужицу в блюдце, и пошла хорошо. Разговор завязался сумбурный. Обо всем и ни о чем. Про работу Милица говорить не любила, потому что отчаянно ненавидела шефа, Лизка же напротив всегда с удовольствием рассказывала и о забавных клиентах, и о необычных заказах. Уже больше десяти лет она работала в рекламно-полиграфической студии, родившейся буквально на ее глазах, и довольно неплохо сочетала функции дизайнера и копирайтера одновременно. Она проворно комстролила фирменные стили, логотипы, составляла рекламные тексты, придумывала слоганы, и работу, в общем-то, свою любила. А чего… вольные хлеба, свободный график, творчество, начальство непротивное, да еще за все это деньги платят.

С рабочей темы разговор плавно перешел на более близкие, понятные всем женщинам. Обсуждали затянувшееся Лизкино одиночество, сколько можно, уже три года прошло, как они с Сергеем развелись; Милкиного бойфренда, хотя шведский фирмач пятидесяти лет в эту категорию вписывался с трудом.

– Что ты в селибатеры себя записала, не знакомишься ни с кем, – Милка обожала давать советы, – имей в виду, чем старше возраст…

– …Тем шире горизонты…

– Нет, я серьезно. Должен же тебе кто-нибудь глянуться. В твоем возрасте…

– В моем возрасте, Мил, уже любой может глянуться. Вот боюсь влюбиться в нашего сантехника.

– Очень глупо. Женщине надо держать себя в форме, и для здоровья полезно. Ну а как, кстати, у тебя с этим… на работе, Кириллом, что ли?

– Никак, совершенно никак. Да и не нужно это ни ему, ни мне.

Делать ничего не хотелось. Навалилась сыто-пьяная нега. На террасу пришла кошка Марта и уселась на мягкий потрепанный стул. Она была животным с пониманием, не приставала, не навязывалась, просто обходила всех, как будто спрашивала, кому в данный момент нужна.

– Ой, Лизка, какое у нее лицо! Смотри, она мне улыбается!

– Да нет. У нее просто зубы выпадают. Ей же двадцать два года.

Шамкающая кошка, сообразив, что говорят о ней, спрыгнула со стула и залезла на колени к Лизе. Под абажуром вились мотыльки.

– Слушай, подруга, ремонт здесь надо делать. В порядок все приводить. Ты не собираешься? Вон, какая красота стоит, пропадает, – и Милка ткнула вилкой в угол террасы, где черной горой возвышался буфет в стиле «модерн», несколько потертый, с недостающими кое-где витыми медными ручками. – Это тоже дедкино наследство?

– Да, его он вместе с домом купил, еще до войны. Прежние хозяева строили-строили, наводили уют. А потом, бац! Хозяина посадили. А жена испугалась, продала все, что было, и растворилась в неизвестности. Дед ее искал – что-то нужно было, но куда там – никаких следов. Так что это добро от прежней хозяйки: буфет, зеркало, кресло… картина, корзина, картонка… Точно уж не помню, может, бабушка, может, еще кто пустил слух, что перед отъездом старая хозяйка где-то на участке клад зарыла. Зачем? Почему? Бред, конечно, но мы с Ленькой поверили.

– Это сосед твой, который голубенький?

– Ну да, ты же его знаешь – так вот мы с ним в детстве, нам лет по десять было, как кроты, полсада изрыли – все клад искали.

– Ну и?

– Что «и»? Какой клад, Мил, я тебя умоляю. Откуда ему взяться!

– А вдруг, как было бы классно, эх, Лизка, – Милица мечтательно закатила глаза. – Все хотела тебя спросить, чем он занимается, этот Ленька? Он такой всегда аттрактивный, ухоженный.

– Они все ухоженные. А работает он где-то на телевидении.

– Так он журналист?

– Что-то в этом роде, на каком-то музыкальном канале, но журфак так, по-моему, и не закончил.

Пошел дождь и громко застучал по крыше. В саду сразу стало темно. В приоткрытое окно зашелестела сирень, потревоженная каплями дождя. На террасе посвежело.

– Мил, давай еще по рюмочке, а то как-то зябко, – сняв с гвоздя полинялый полушалок, Лиза накинула его на подругу.

– Ты слышала? – Милица вдруг резко вскочила и высунулась в окно. – Там кто-то ходит! Лизка! Слышала?

– А что слышала?

– Ну, как что? Топ-топ-топ? – метнувшись к выключателю, Милка вырубила свет.

В темноте стало страшно, обе стояли, затаив дыхание, и прислушивались. Лиза кашлянула. Пум-пум-пум-пум-пум – донеслось из сада. Было похоже, что кто-то, пробежав несколько шагов, вдруг остановился.