- А что это ты вдруг Голяком заинтересовалась?- словно читая мои мысли, произнес Глеб.- Я полагал, что всем мужчинам на свете ты предпочитаешь Агееву.
Своеобразное чувство юмора моего начальника всякий раз ставит меня в тупик.
- С моей сексуальной ориентацией все в порядке,- сказала я как можно более суровым голосом.
- Судя по книгам, которые ты читаешь, я бы этого не сказал,- продолжал он невозмутимо.
Типичный змей! И когда только он успел углядеть на моем столе "Другой Петербург" Ротикова.
- Эта книга, уважаемый Глеб Егорович, интересует меня не столько своей голубой направленностью, сколько тем, что, по моему разумению, это - хорошая литература. Читаю ее я исключительно во внерабочее время, и дала мне ее, между прочим, Марина Борисовна, за что я ей очень благодарна.
- Вот я и говорю,- засмеялся Спозаранник. А вместе с ним грохнули Зураб и Модестов.
- Не бери в голову, Валэнтина,- сказал Зураб, нарочито акцентируя грузинский акцент.- В конце концов, у каждого свои недостатки.
У меня появился законный повод обидеться. Стараясь сохранять достоинство, я взяла сигареты и отправилась к Агеевой.
Марина Борисовна встретила меня участливо.
- Что грустная, Валюша?
- Да вот, не выходит чаша у Данилы-мастера,- пыталась отшутиться я.
- А ты ее пни, чашу-то,- улыбнулась она, протягивая мне чашку кофе, и, глядя на мое расстроенное лицо, заговорщицки подмигнула: - Может, коньячку?
Откуда-то из недр шкафа Агеева достала початую бутылку, которая хранится здесь со времен ее дня рождения. Спиртные напитки в "Золотой пуле" категорически возбраняются, поэтому, плеснув коньяк в кофе, она вновь спрятала бутылку за файловые папки, подальше от бдительных глаз Обнорского.
В отделе Марины Борисовны кофе всегда самый вкусный. Мы с наслаждением прихлебывали ароматную жидкость и разгадывали скандинавские кроссворды, к которым имели непонятное пристрастие. Наш кайф нарушил Обнорский. Он неожиданно возник в дверях и произнес:
- Ага, кофеек попиваете. Кроссвордики решаете в рабочее время?
- Андрей, дай передохнуть минутку. Горностаева вот грустит, я ее кофеем отпаиваю,- сказала Марина Борисовна.
- Кто обидел нашего королька?
Нашего рубаху-парня?- дурашливо заговорил Обнорский цитатами, обращаясь ко мне.
Я почему-то смутилась, но Агеева мужественно встала на мою защиту.
- Кто ж, как не твой Спозаранник. Нагрузил работой бедную девочку. Совсем как ты меня.
- Что ж, будем увольнять как несправившуюся,- резюмировал Обнорский и вышел так же внезапно, как появился.
Не успели мы допить кофе, как на пороге появился начальник репортерского отдела Владимир Соболин.
Он попросил Марину Борисовну срочно подготовить все имеющиеся в ее отделе материалы на Голяка.
"Опять Голяк",- подумала я.
Агеева, надевая очки, подошла к компьютеру и чуть раздраженно сказала:
- Господи! Ни минуты покоя.
Что случилось-то?
До того как стать журналистом, Соболин был актером. Он любит говорить. Речь его всегда напоминает сценические монологи и требует аудитории. Умело управляя голосом, он поведал нам, что примерно месяц назад господин Спозаранник записал на диктофон долгую беседу с неким Голяком. И под хорошую закуску и благородные напитки тот выложил Глебу Егоровичу много любопытного. Про милицейские крыши охранного бизнеса, про депутатов и особенно их помощников. Про недавнее убийство лидера демократического движения. Кассете с подобной информацией цены нет. Голяк такими делами ворочал, что думал век гоголем ходить. Но сколько веревочке ни виться - конец один. Его не сегодня-завтра в федеральный розыск объявят, а свое одеяло к телу все-таки ближе. В этих условиях слитая информация вполне ему боком выйти может. Вот он и просит вернуть кассету, на которой беседа эта записана.
- А мы, стало быть, не вернем?- спросила я.
- А тебе, Горностаева, Голяка, что ли, жалко?- вместо ответа сказал Соболин.
Голяка мне было не жалко. Но со мной происходило что-то странное. Я вернулась к себе в отдел и села за компьютер. Несколько минут я тупо вглядывалась в названия топливных компаний, затем, повинуясь какому-то внезапному решению, свернула текст справки и разложила на экране пасьянс.
"Если "Свободная ячейка" сойдется с первого раза, то я знаю Голяка",загадала я. Глеб неодобрительно посмотрел в мою сторону. От его бдительного ока не укрылось, что я явно занимаюсь не тем, чем следовало. "Ну и пусть",подумала я, продолжая упорно щелкать мышью. Через несколько секунд карты веером заскользили по экрану и улеглись на положенные места. "Свободная ячейка" сошлась. "Вот черт!" - сказала себе я и встала из-за стола.
Читать дальше