Елена Михалкова: Иллюзия игры

– Грюннельвальд-Запричувидзе. Шучу, шучу! Гройс, вот какая.

«Гройс, Гройс», – несколько раз повторила про себя девочка, поднимаясь за ним по лестнице – воспользоваться лифтом Михаил Степанович отчего-то не захотел. Пятый этаж, шестой… На седьмом этаже он наконец остановился, а окончательно запыхавшаяся Ирка ухватилась за перила, поражаясь тому, что старик выглядит бодрячком после быстрого подъема.

– Лапти снимай, – распорядился Михаил Степанович, распахивая входную дверь. – И Прохора не трогай, он этого не любит.

Зажегся свет, и девочка в испуге отпрянула в сторону. На тумбочке перед зеркалом сидел огромный красногрудый попугай со страшным кривым клювом, похожим на ятаган, и смотрел на нее круглым смородиновым глазом. Длинные когти на морщинистых лапах напоминали крючья.

– Проша, у нас гости, – сообщил хозяин, и птица наклонила голову набок, словно поразившись тому, какое нелепое существо пришло к ним в дом.

– Это… кто? – выговорила Ира, никогда прежде таких птиц не видевшая. – Попугай, да?

Ятаган раскрылся, и из него донесся граммофонной хриплости звук:

– Пр-р-роша. Прр-рошу!

Ирка шарахнулась назад, ударилась о полку и зачем-то в ужасе сделала перед попугаем книксен. Тот склонил голову на другой бок, а в глазах его появилась отчетливая насмешка.

– Проходи-проходи, не бойся! – крикнул из комнаты Михаил Степанович. – Только вплотную к нему не приближайся.

Приблизиться к чудовищной птице вплотную девочка не согласилась бы даже за вознаграждение. Боком, по стеночке, она просочилась мимо попугая, не сводившего с нее взгляда, и как только Прохор остался за спиной, бросилась в комнату.

– Садись.

Ирка послушно забралась на диван, подумав, подогнула под себя голые ноги.

– Рассказывай.

Ничего не утаивая, она рассказала все, что случилось за сегодняшний день, упомянув и про Ляльку, и про телефонный разговор с матерью. Повествование вышло намного короче, чем ожидалось, – должно быть, оттого, что Ирка описывала случившееся скупо, без прикрас и подробностей. Михаил Степанович сидел, прикрыв глаза, и по лицу его невозможно было понять, слушает он ее или нет.

Воспользовавшись этим, Ирка наконец-то как следует рассмотрела своего родственника. На вид ему было около семидесяти. Отросшая седая щетина, на улице казавшаяся неряшливой, под электрическим светом странным образом придала ему благообразия. Худое лицо, ввалившиеся щеки – однако изможденным Гройс вовсе не выглядел. «Бывший летчик», – отчего-то пришло в голову Ирке, она сама не могла бы сказать отчего. Было в его выправке и скупости жестов и слов что-то военное, отдававшее жесткой дисциплиной и беспрекословным повиновением.

Наконец он открыл глаза и взглянул на нее:

– Хорошо. Можешь остаться. Но брать тебя в нахлебницы не стану, не надейся. Так что готовься отрабатывать проживание.

Очевидно, на Иркином лице отразилось то, что она представила при слове «отрабатывать», потому что Михаил Степанович покачал головой:

– Не тем способом, о котором ты сейчас подумала. Для этого я уже слишком стар, а ты слишком мало похожа на взрослую женщину. Нет, барышня, тебе придется работать. Можешь считать, что ты будешь работать на меня.

– Гладить-убираться-готовить? – деловито перечислила Ирка. – Продукты носить, деньги считать. Попугая чистить… Что еще?

И тут Михаил Степанович засмеялся. Негромко и удовлетворенно, точно Ирке удалось развеселить его хорошей шуткой. Он смеялся, открывая ровные крепкие зубы с желтым налетом, какой бывает у застарелых курильщиков, и от дверей вторил ему хриплыми звуками незаметно пробравшийся в комнату попугай Прохор.

– Вы думаете, я не справлюсь? – несмело спросила Ирка, косясь на птицу. – Я все это дома делаю уже давно. Так что вы не сомневайтесь…

Старик махнул рукой, и девочка замолчала.

– Попугая чистить – это прекрасно… – пробормотал он. – Слышишь, Проша? Тебя собирались чистить.

От дверей раздался негодующий клекот.

– Успокойся, я растолкую нашей гостье, в чем она неправа.

Михаил Степанович поднялся, подошел к Ирке и присел перед ней на корточки.

– Ты уже взрослая девочка, совсем большая, – с легкой усмешкой сказал он. – Поэтому сейчас я объясню, чего жду от тебя. Ты выслушаешь, и если мое предложение тебя не устроит, встанешь и уйдешь. Если устроит, останешься и будешь делать все, что я потребую. Договорились?

Ирка кивнула. Она во все глаза смотрела на старика. В последней школе ей многое рассказали о возможностях трудоустройства для несовершеннолетних девушек, поэтому Ирка вовсе не была наивной. «Наверное, сейчас скажет, что он сутенер. И захочет, чтобы я работала проституткой».