Елена Михалкова - Манускрипт дьявола

«Просыпайся уже, а, Максимыч», – мысленно попросил Борис Осипович. Он не мог говорить вслух со спящим, но и молча сидеть не мог тоже. С сыном происходило что-то неладное, и, как ни старался он отгонять нехорошие мысли, они настойчиво лезли в голову. «Совершенно никаких изменений. – С чем, ты думаешь, связано?.. – Еще немного подождем…»

«Но операция-то прошла успешно, – сам себе сказал Борис Осипович. – Почему же он не просыпается?»

Ему снова остро захотелось курить. Он расстегнул карман, достал монету и стал вертеть в пальцах, не отрывая от нее взгляда. Правая кисть Максима свисала с койки, и Борис Осипович, заметив это, поправил ее – уложил на простыню, снова погладив шершавые обветренные пальцы. И, не отдавая отчета в своих действиях, вложил монету в полураскрытую ладонь.

В следующую секунду Максим вынырнул из реки, сжимая в кулаке золотой кругляш. Откашливаясь, он увидел, как на противоположном берегу женская фигурка, только что выбравшаяся из воды, падает, встает и снова падает на песок. Наконец она поднялась и нетвердыми шагами побрела в глубь берега.

Тогда небо над Максимом стало стремительно подниматься, светлея на глазах и затвердевая, пока не превратилось в белый потолок. Макс на секунду прикрыл глаза, а когда открыл, над ним склонилось родное лицо.

– Максим, – позвал Борис Осипович, не веря себе. – Максимыч! Проснулся!

Лицо отца исчезло, кто-то совсем рядом протопал так громко, что шаги отдались у Арефьева в голове, и над ним склонился другой человек, незнакомый.

– Ну-ка, давай посмотрим на тебя, уголовник, – весело сказал человек. – Ага, трубочку можно вынуть – слышишь, Маш?

Женский голос сзади подтвердил, что слышит.

– Голова кружится? – спросил назвавший Макса уголовником. – Моргни два раза, если да, не говори ничего. А если нет, то один раз. Эх, любо-дорого посмотреть – вот что значит крепкий организм!

Вокруг Максима забегали, неожиданно запахло творогом – совершенно деревенским, полузабытым запахом свежего творога, прикрытого марлей в миске, – затем с головы ему что-то сняли и умыли лицо теплой губкой.

– Телефон… – прохрипел Арефьев, как только почувствовал, что может говорить. – Дайте телефон!

– Зачем? – нахмурился врач. – Голубчик мой, тебе сейчас волноваться нельзя, да и говорить нежелательно.

– Телефон! – Макс сделал попытку приподняться, и ему это удалось. – Мне нужно позвонить, срочно!

– Эй, эй! Тихо!

– Да ты что, голубчик?!

Вокруг заговорили сразу все, оглушив Максима на время, и среди насмешливо-возмущенных возгласов он разобрал голос отца:

– Кому тебе нужно позвонить, Максимыч?

– Тошке…

– Максим, сейчас нет смысла звонить Наташе… – тщательно подбирая слова, начал Борис Осипович, но сын перебил его:

– Что с ней? Она жива?

– Жива, но…

– Но что?!

– Но найти ее пока не могут.

Максим откинулся на койку, ощущая странное гудение в голове, словно через нее протянули высоковольтные провода.

– Я знаю, где ее искать, – выговорил он, с трудом ворочая языком. – Пожалуйста, дайте телефон. Мне нужно позвонить в милицию.

– В конце концов, – мрачно сказал Бабкин, – это может быть вообще не то, что мы думаем.

Поспать им с Макаром этой ночью почти не удалось: Илюшин поставил перед собой задачу расшифровать записи Наташи Куликовой и бросил все силы на достижение этой цели. Время приближалось к обеду, голова у Сергея распухла от того количества шифров, которые Илюшин пытался применить к «квадрату с одуванчиком» – так Бабкин назвал эту картину.

– Тебе не приходило в голову, что девчонка просто рисовала? – зевая, спросил он. – Она художница! Изобразила свое видение манускрипта. Никакого смысла в рисунок не вкладывала. Макар, мы с тобой не тем занимаемся!

– Рисовала она на другой стене, – отозвался Илюшин, откладывая в сторону очередной лист со своими каракулями. – Да, этот шифр тоже не подходит. А этот здесь просто неприменим… Если только она не использовала латиницу, подмененную буквами из алфавита рукописи…

– Слушай, ну признайся уже, что тебе просто нравится играть в индейцев! – не выдержал Бабкин.

Макар заинтересованно посмотрел на него, и Сергей поправился:

– То есть в шпионов! Ничем иным не могу объяснить твою фанатичность. Если честно, первый раз вижу, чтобы ты так вел расследование.

– «Так» – это как? – задумчиво спросил Илюшин.

– Так – это неправильно. Ты впустую тратишь время.