Наталья Корнилова - За миг до удара

- Короче, Бугор, мы свое дело сделали. Девок привезли, бабки в сумке лежат, туда никто не заглядывал, как и договаривались. Давай нашу долю, и мы отвалим.

В комнате повисла недобрая тишина. Двое "шестерок" за столом уставились на Бугра, а тот, не мигая, смотрел на Креста, которому сразу стало здесь как-то неуютно. Он даже глаза опустил, зашарил нервными пальцами по краю стола, и было видно, что он страшно боится жирного. Так продолжалось несколько мгновений. Затем Бугор поморгал сразу протрезвевшими глазками, нахмурился и покачал головой:

- Нехорошо ты говоришь со мной, Крест. Ты не прав. А я гнилых базаров не люблю, понял?

- Да ладно, Бугор, кончай, - попытался свести все к шутке Бен. - Мы же договаривались, в натуре...

- Заткнись, шавка, - рявкнул жирный, багровея. - Кого ты мне привел, урла поганая?! Он же фраер! Ты что, не видишь?!

Бен поднял глаза на бледного Креста, словно впервые увидел, и прищурился, рассматривая. Потом неопределенно пожал плечами и пояснил:

- Никакой он не фраер, просто хорошо одеваться любит...

- Да?! - Бугор ударил кулаком по столу, пара бутылок с грохотом упала. - А базары гнилые тоже любит? Пришью убогого и в огороде закопаю!

"Шестерки" одобрительно закивали. Бен тоже побледнел, и теперь они стояли с Крестом, как испуганные дети, и что-то бормотали, шевеля губами. Про меня, как видно, напрочь забыли, и я отодвинулась ближе к двери.

- Сосунки, зелень недоношенная, козлы! - продолжал бушевать меж тем разъяренный Бугор. - Долю им подавай! Вот вам доля, видали?! - и он свернул такую смачную фигу, что у Алексея наверняка потекли бы слюнки от зависти, окажись он сейчас здесь. - Не заработали еще, пижоны! Ишь, чё удумали: пару раз в город смотались - и уже долю требуют! Фраера городские, понимаешь! Киношек насмотрелись, книжек начитались и думаете, ворами стали?! Сопли вы еще, а не воры, мать вашу так! На зоне парашу хлебали, петухами служили, а здесь в авторитеты лезете? Гниды вонючие...

Он вдруг угомонился, так же резко, как начал, разжал кулаки, краснота стала сходить с лица, а глаза подобрели. Один из холуев тут же плеснул ему водки, пододвинул огурчики, и тот залпом выпил. Всем стало ясно, что гроза миновала.

- О чем, мля, мы тут говорили? - проворчал он почти добродушно и потрепал "шестерку" за холку. - У, ласковая моя...

- Да вот, малыши долю требуют, - проворковал "ласковая", приторно ухмыляясь.

Жирный тяжело засопел и полез толстыми короткими пальцами в тарелку с селедкой. Сунув кусок в рот и облизнув пальцы, спросил:

- А в сумке чего принесли?

Крест, еще не до конца оклемавшийся от прошедшего над ним урагана, все еще бледный, хрипло выдавил:

- Бабки, наверное... Ты ж сам сказал: "молнию" не распарывать и не заглядывать. Вот мы и не смотрели.

- Точно? - усмехнулся тот и погрозил ему пальцем. - Ой, гляди у меня, Крест. Не дай бог что не так - хана тебе.

- Зуб даю, Бугор! - Бен торопливо щелкнул ногтем по зубам. - Даже не дотрагивались до сумочки! Вон у бабы спроси, если хочешь...

Жирный перевел взгляд на меня. Глазки у него хоть и были поросячьи, но очень хитрые и проницательные. Ощупав каждый миллиметр моего лица, он остановился на губах и строго спросил:

- Лазили они в сумку? Правду говори, сука, а то не доживешь до утра.

- Нет, не лазили, - робко ответила я, чтобы не злить их раньше времени. - Я сама все время сумку держала. И потом, там "молния" зашита.

- Ишь ты, разговаривает, - хмыкнул он, и "шестерки" захихикали. Ну-ка, дай сюда сумочку.

Бугор протянул через стол испещренную наколками толстую волосатую руку, размером с совковую лопату, и повернул ее вверх ладонью, словно сумка должна была свалиться сверху. Я продолжала стоять, не зная, к кому он обратился. Остальные тоже напряженно застыли, глядя почему-то на меня.

- Ты че, не понял? - жирный вдавил тяжелый взгляд в Креста. - Буреешь, сопляк?

Тот сразу кинулся к порогу, схватил с пола сумку, подбежал к столу и аккуратно опустил ее на подставленную ладонь. Подбросив сумку пару раз, урка довольно глянул на меня и ухмыльнулся:

- Мелкими, что ли?

- Всякими, - кивнула я, чувствуя, как внутри зашевелился страх. Десятки, двадцатки, полтинники и сотенные - какие нашли.

- Это хорошо.

Притянув к себе сумку, он положил ее на стол рядом с собой, придавил ладонью с растопыренными пальцами и рявкнул:

- Тридцать пять на два - сколько будет?

- Семьдесят тысяч! - мгновенно подсчитал суетливый Кошар.

- Разделить, дура!

- А-а... - тот задумался.

- Семнадцать с половиной будет, - хмуро подсказал Крест, который, судя по взгляду исподлобья, уже ненавидел Бугра.