Наталья Андреева - Любовь.ru. Любовь и смерть всегда вдвоем

Так, препираясь, они дошли до метро.

— Все-таки, я тебя провожу до квартиры подруги, — серьезно сказал он. — Но обратно, уж извини, ты поедешь одна.

— И на том спасибо.

Когда они наконец добрались до квартиры Апельсинчика, там сразу же стало тесно. В единственной комнате лежал больной Петька с высокой температурой, Люськина мама пила сердечные капли, а отец курил на кухне «Приму», распахнув окно.

— Ну что? Не лучше? — спросила Люба подругу.

Та отрицательно покачала головой.

— Я, пожалуй, поеду, — вздохнул Стас. — До вечера.

— Хорошо, — кивнула Люба. — Если что, позвони.

Люська при этих словах соединила их взглядом и удовлетворенно кивнула: сработало! Когда за Самохваловым закрылась дверь, потянула Любу за рукав:

— Пойдем, пошепчемся.

На кухне она начала выговаривать отцу:

— Ну и вонища! Как можно курить эту гадость?! Вся квартира пропахла! Здесь, между прочим, болеют!

— Так я ж форточку открыл!

— Иди на лестничную клетку. А еще лучше, в магазин за молоком. Молока нет.

Ее отец тут же испарился. Знал, с рассерженной Люськой лучше не спорить. Люба услышала, как хлопнула входная дверь. Люська присела на табурет и всхлипнула:

— Толку от них! Сами, как дети! Ну, за что мне все это? А?

— Успокойся. Выздоровеет он.

Люська всхлипнула:

— Успокойся. Как же. На работу сегодня не пошла, день пропал. А кто мне за это заплатит? У нас больничных не берут! Денег на лекарства потратила — уйму! И эти еще, — она со злостью посмотрела на потолок. — Соседи!

Люба тоже подняла голову и увидела потеки на штукатурке. И лампочку в кульке из непонятного материала, края которого были соединены при помощи канцелярских скрепок. Спросила удивленно:

— Что это?

— Ах, это! Не видишь? Абажур! Просто обхохочешься, правда? Соседи залили, лампочка лопнула, плафон треснул, осколки упали в фарш, который лежал в блюде, на кухонном столе. Конец всему: ремонту, плафону и котлетам. Подсчитывать ущерб просто нет сил! Правильно говорят, пришла беда, отворяй ворота! Все одно к одному! Нет чтобы поочередно!

— Люся, не отчаивайся. Ты же оптимистка!

— Была. Потому что… — Люська тяжело вздохнула, — накрылся мой красивый роман медным тазом! А ведь у меня сегодня свидание назначено!

— Как ты можешь сейчас об этом говорить? Какое свидание?

— Я понимаю. Котлеты пропали, на свидание я теперь не попаду. Но что же мне делать? Послушай, я тебя не просто так позвала, — подруга перешла на шепот. — Все равно придется ему рассказать. О Петьке. С лагерем получится или нет, не знаю теперь. А вдруг с Петькой что-то серьезное? Вдруг в больницу? Ты бы сходила сама.

— Куда? — растерялась Люба.

— К Сереже. Ты обо мне лучше расскажешь. Как мне всю жизнь не везло. И про Петьку.

Люська снова всхлипнула.

— Никуда я не пойду! — разозлилась Люба. -Вот еще! Да забудь ты про этого мужика!

— Да? Отказываешься? — Люська встрепенулась: — Подруга называется! А ведь ты меня в это втравила!

— Если тебе денег надо, я дам.

— Надо.

— Но к Сергею не пойду. И не проси.

«А может, оно и к лучшему? — подумала Люба. — Ее отношения с Сергеем Ивановым прекратятся сами собой. И Люся никогда не узнает правду. Это к лучшему».

После обеда Петькиного здоровье немного поправилось. Температуру удалось сбить, и Люся была уверена, что эта ночь пройдет спокойнее. Подруга повеселела. И сказала:

— Ладно, иди. Не ночевать же здесь? Сама видишь — тесно! Спасибо, что приехала.

Люба начала собираться, всячески оттягивая момент, когда надо будет выйти из дома. Одной. И тут позвонил Стас.

— У меня выдалась свободная минутка, -буркнул он. — Я за тобой заеду. Жди.

Только она поверила в его бескорыстность, как получила щелчок по носу. Увидев ее, Самохвалов заявил:

— Ради тебя я выпросил у отца машину. Доедет.

— Куда доедет?

— Туда. В общем, мы едем к Линевой.

— Ты же сказал: ради тебя! То есть, меня. При чем здесь Линева?

— Люба, не капризничай. Я на работе. Одевайся. Жду внизу.

Провожая ее, подруга с грустью в голосе сказала:

— У тебя-то все хорошо.

— И у тебя все будет хорошо.

— Ага! Жди!

— За деньгами заезжай. Жаль, что у меня при себе так мало наличных.

— Ничего. Перебьюсь. На днях заскочу.

И подруга на прощанье чмокнула ее в щеку. Люба вышла на свежий воздух. И вновь яркое солнце, такое яркое, что ей пришлось зажмуриться. Она открыла глаза и увидела, что у подъезда стоят зеленые «Жигули». Машина была вымыта и отполирована до блеска. Видно, что ее холят и лелеют.