Алексей Кленов - Зуб дракона

Я нахмурился, поняв нелепость своего вопроса. Естественно, не финики же ей здесь покупать.

— Я не об этом. Что ты вообще здесь делаешь? Ты же в другом конце города живешь.

Эта тихая чертовка, похоже, решила меня доконать. Она обворожительно улыбнулась и почти пропела, явно наслаждаясь моей растерянностью.

— А я к тебе в гости хочу зайти…

Заметив мое волнение, разочарованно добавила:

— Скучный ты, Степанов… У меня здесь подруга живет. Тебе ручка нужна? Возьми.

Я взял заляпанную пастой дешевенькую ручку, привязанную тонким шпагатом к стойке окошечка, и стал старательно выводить адрес, пытаясь загородить от Маши текст локтем. А она, будь неладна, так и тянулась любопытной мордашкой. А-а-а, Аллах с ней. В конце концов, мне-то что? Краем глаза я все же заметил, как вздрогнули у нее ресницы, когда она прочитала текст. Но виду она не подала, что расстроилась, и только протянула насмешливо:

— Люблю-ю-ю, жду-у-у, верю-ю-ю… Так ты, оказывается, и такие слова знаешь?

Ну, это было уже слишком! Бросив ручку на барьер, я повернулся к Соковой, твердо решив высказать все, что думаю о ее притязаниях, и тут заметил такое, от чего все выражения разом вылетели у меня из головы, оставив там только тугой колокольный звон.

Все последующее я видел, как в замедленном кино, к тому же немом. От двери в нашу сторону какими-то длинными, тягучими шагами шел молодой парень в серой куртке, медленно вынимая из-за поясного ремня пистолет и поднимая его стволом вверх. Какое-то время я заворожено следил за черным зрачком ствола, чувствуя, как кровь толчками пульсирует в висках, готовая порвать мне вены и вырваться наружу. В следующее мгновение я схватил Машу за плечи, оттолкнул ее в сторону, и какая-то сила бросила меня далеко вперед, прямо на этот черный, в упор глядящий на меня глазок. По воздуху я летел, наверное, считанные секунды, но мне они показались вечностью из-за напряженного ожидания, что сейчас мне навстречу рванет пламя и я схвачу пулю в лоб.

Однако этого не произошло. Я вполне благополучно долетел до цели, отбил пистолет левой рукой в сторону, правой ухватил парня за горло, и мы вместе грохнулись на пол. В падении я перехватил его руку повыше кисти и стал яростно лупить ею по полу, стараясь выбить пистолет. Правой рукой я цепко держал парня за глотку и давил коленом ему на грудь, не позволяя подняться. Кажется, я что-то орал, но своего голоса не слышал, по-прежнему оглушенный колоколами, гудящими у меня в голове.

Сзади кто-то дергал меня за плечи и за хлястик плаща. Перед глазами маячило испуганное лицо телеграфистки, пытавшейся оторвать мою правую руку от глотки парня. До меня с трудом доходило, зачем она это делает и кто лупит меня сзади по спине вместо того, чтобы помочь мне обезоружить и скрутить парня.

Колокола в голове постепенно утихли, и тогда я услышал перепуганные крики вокруг себя. Телеграфистка верещала громче всех тонкой фистулой:

— Ты что, парень, очумел?! Отпусти его, он же почти не дышит! Ты что! Это же Вовчик-дурачок! Он же безобидный, как ягненок, и пистолет у него игрушечный!

Вокруг меня и поверженного на пол парня густо толпился народ. Среди прочих лиц я заметил бледное и перепуганное лицо Маши. Телеграфистка продолжала вскрикивать, пытаясь разжать мою руку:

— Оставь его! Оставь! Ведь задушишь же!..

Наконец до моего сознания стало доходить, что происходит. И тут я совершенно отчетливо услышал Валькины слова, словно он тоже стоял здесь и с усмешкой смотрел на меня: "Танаев Владимир… Шизофреник… приходит в магазины…і. Как гадливо стало у меня на душе — врагу не пожелаешь. Бедный шизик лежал подо мной, безвольно раскинув руки, и сквозь хрипы тоненько и жалобно вскрикивал на одной ноте: "Не надо, не надо, не надо…" — нудно и протяжно, как побитая ни за что собака. В упор на меня смотрели его мутные и заплывшие от слез глазки, и тягучая слюна стекала по подбородку, скапливаясь в белесую лужицу на полу.

Мне стало нехорошо. С трудом разжав руки, я поднялся, чувствуя себя оплеванным, ошалело посмотрел вокруг, словно не веря в реальность происходящего, и, сгорая от стыда, ни на кого не глядя, почти побежал к выходу.

Боже мой, какой идиот! Супермен хренов! Позорище на весь микрорайон! Я же теперь стану второй достопримечательностью после него, и мальчишки будут тыкать мне вслед пальцем: "А вот этот мужик Вовку-дурачка хотел задушить…і.

Я шел по вечерней улице и, к счастью, никто не мог разглядеть моего полыхающего лица, хотя мне казалось, что все уже знают о моем "подвиге" и ехидно шепчутся у меня за спиной.