Татьяна Шахматова - Унесенные блогосферой

– Создавали видимость? Как всегда? – спросил я, потому что Вадим не двинулся с места и не повел ни одним мускулом, являя страшный статуарный вид.

– Нет. Валера не идиот, как мы могли убедиться. Он хорошо изучил психологию своей жены, поэтому он сделал попытку убедить ее теми средствами, которыми пользуется она сама. Если все ее друзья увидят, что она идеальная мама, возможно, ей придется стать такой. Он простил бы ей все. Он любил ее, как ни странно, и был готов жертвовать собой. И он просил только одного: стать хорошими родителями! Ребенок, сын, тот, кто мог бы воплотить все то, чего не воплотил отец. Ребенок – это была единственная надежда вашего брата вырваться из круга потребления…

– Как ни странно, – вдруг произнес Вадим, очнувшись.

– Что «как ни странно»? – удивилась тетка.

– Вы сказали «он любил ее, как ни странно»…

– Да, я так сказала, и что?

– Почему для вас это странно?

– А для вас нет?

– Я спросил про вас.

– Ну, я познакомилась с ее текстами, то есть с нею, по-моему, вариант довольно скучный.

– Скучный?

– Совершенно верно. Скучный.

Вадим подался вперед и вперился глазами в собеседницу:

– Но ведь она не дура? Не кретинка? Не идиотка? В медицинском смысле…

– Отнюдь. Я бы сказала, что в человеческом смысле она маленькая цепкая акулка.

– Хитрая, как вы полагаете?

– Думаю, да. Совершенной простушке было бы не под силу войти в такую семью. У нее определенно был план – сыграть на своей внешности, а также желании ваших родителей стать дедушкой и бабушкой. Да, она по-житейски хитра, – подтвердила Вика.

– Тогда почему же эта хитрая акулка, как вы говорите, не пообещала моему брату стать хорошей матерью, когда он вытащил кляп, а? Тогда бы все было хорошо. Ничего бы… не было. – Голос Вадима скрипел, как будто он сидел на нашем диване не двадцать минут, а целую вечность и уже успел проржаветь.

– Вопрос в точку! – Вика одарила нас восхищенным взглядом: как ни крути, а к вопросу о кляпе чувак вернулся через три итерации и на новом витке.

Впрочем, Вадим даже не среагировал, бесстрастно наблюдая, как она соскочила с кресла, но моментально плюхнулась на место, сообразив, что афишировать свою радость сейчас не слишком правильно.

– Действительно, почему не пообещать супругу того, о чем он просит, и тем сохранить и жизнь, и семью? – продолжала она. – Ведь это так просто: «Да, я буду хорошей мамой, буду заниматься с малышом». Но тут-то и вспоминается исследование про «немамию». Мальчик с обожженными ножками! Почему мать мучает мальчика, заставляя его кататься на горках со здоровыми детьми? Она садистка? Вовсе нет! А что же тогда?

Мы с Вадимом молчали. Я не имел версии, он, видимо, тоже.

– Есть варианты? – повторила она. – Ок, попробуем зайти по-другому, – проговорила Вика после недолгого ожидания. – Какой вывод о народных представлениях можно сделать из поговорки «Любовь зла, полюбишь козла»?

– Вика!

Я предпринял решительную попытку остановить скачки ее холерического интеллекта, но она махнула рукой, дав понять, что контролирует ситуацию.

– Мы почти у цели. Итак: любовь, козел? Что тут можно сказать?

– То, что в данном народе плохие представления о любви? – Я решил поддержать ее, потому что Вадим только гневно пыхтел и стрелял глазами.

– Нет, – возразила она. – О любви из этой поговорки нельзя сделать никакого вывода. А вот о козле вывод сделать можно.

Мне начало казаться, что она бредит.

– Козел, – продолжала Вика, – козел в данной культуре, то есть в русской, оценивается как нечто плохое. В то время как, например, у финнов Йоулоппуки – «рождественский козел» – символ Нового года и любимый фольклорный персонаж. Вот в этом и была моя главная ошибка, понимаете? – обратилась она к нам с Вадимом, но мы ничего не понимали в этих ее козлах. – Я не приняла во внимание тот факт, что языковая картина мира может не совпадать у разных социальных групп. Я исходила из того, что она совпадает в конкретной возрастной группе. Но наши убитые – Света и Валерий – представители разных социальных групп. Он – представитель потомственной интеллигенции. Она – девушка с окраины, без стойкой привычки к саморазвитию. Видеоряд счастливой жизни с друзьями, вечеринками, пикниками, красивыми интерьерами, путешествиями, который она выкладывала на своей странице, они воспринимали по-разному. Она – как идеал жизни, к которому и надо стремиться. Он же быстро наигрался во все это и начал воспринимать этот вечный праздник как назойливый кич, как беду, практически трагедию своей жизни. Для него ребенок – это личность, маленький человечек. Для нее – часть ее семейного статуса, совершенная живая кукла, которую можно сдать на хранение бабушкам и вытащить, когда принцесса пойдет на бал!