Татьяна Шахматова - Унесенные блогосферой

– Борис Анатольевич, проходите прямо в комнату, – прокричал я, как мне и было велено.

Мы с Борисом зашли в квартиру, открыв ее моим вторым ключом. Борис впереди, я, как и договорились, следом. Я еще был в коридоре, когда из комнаты донеслись нарочито удивленные восклицания Бориса:

– Та-а-ак, а это кто тут?! Сидеть! Руки за голову! За голову, я сказал!

Когда я вошел, то глазам моим предстала картина, которая сама по себе могла бы вознаградить большую часть моих страданий: Сандалетин сидел за Викиным заваленным бумагами столом, лоб его упирался в столешницу, руки заложены на шее.

– Саша, это кто? – в притворном недоумении, но от этого не менее грозно воскликнул Борис, слегка надавливая нашему мстителю на затылок, чтобы тот оставил попытки поднять голову. – Ты его знаешь?

Я изобразил полное недоумение:

– Вы не поверите, Борис Анатольевич, но это мой преподаватель.

– И что он здесь делает? – рявкнул Борис.

– Я не знаю.

– Он должен здесь быть? Его кто-то сюда приглашал?

– Я не приглашал, – пробормотал я, демонстрируя крайнюю степень удивления случившимся.

Из-под стола раздался сдавленный голос нежданного гостя, которому Борис все еще не давал распрямиться.

– Меня Вика… Виктория Александровна пригласила.

– А Вика разве не в Москве? – обратился Борис ко мне, немного смягчая голос, отчего Сандалетин тут же сделал попытку повернуть голову, но был снова пригвожден к месту злобным рыком Бориса.

– Вообще-то в Москве, – ответил я.

– И-и-и? – протянул следователь.

– У меня есть эсэмэс от нее, – пробубнил Сандалетин, делая попытку опустить под стол руку.

– Руки! Тебе кто разрешил?! – снова прикрикнул Борис и в следующую секунду обратился ко мне с издевкой в голосе: – И чему учит тебя этот преподаватель? Не филолог он, часом?

– Он самый, филолог, – честно признался я.

– Так, так, так. Господин, как там вас… – усердствовал Борис.

– Кирилл Михайлович Сандалетин, – сдавленным шепотом представился гость. – Доцент, кандидат наук.

– И на кого работаете, Кирилл Михайлович, доцент, кандидат наук? – издевался Борис.

– Что?.. – опешил Сандалетин.

– Через плечо и в ухо! На кого работаешь?

– Я в университете вообще-то работаю. Я доцент на кафедре современного русского языка и литературы двадцатого – двадцать первого веков, – с достоинством, насколько его можно себе представить в подобной ситуации, ответил грозный мститель.

– Не, нормально. – Борис яростно расхохотался. Он так преуспел в своем мнимом веселье, что даже отвел руку от затылка задержанного, но тут же скомандовал, демонстрируя, что все под контролем. – Живо на меня посмотрел, доцент!.. Ну и ну!.. Тут, значит, у Виктории Александровны в квартире материалы по нескольким уголовным делам лежат. Между прочим, одно из этих дел я расследую, да будет тебе известно. Дело у генерала на личном контроле. Под колпаком работаю, головой отвечаю. И значит, только хозяйка за порог, у нас тут еще один филолог нарисовался! Как интересно-то, да?!

– Я пришел, потому что меня пригласили… Виктория назначила мне тут встречу… – начал Сандалетин, но Борис не стал его слушать, огорошив вопросом:

– Встречу тебе назначила! Так ты на свидание, значит, пришел?

– Да, – выдавил Сандалетин, потому что на словах о свидании хватка Бориса явно усилилась.

Желчно усмехаясь, Борис обратился ко мне:

– Саш, ты посмотри, как у нас доценты на свидания ходят! Ни тебе цветов, ни конфет, про шампанское я уж вообще молчу!

Сандалетин тоже молчал. Борис дернул гостя за воротник так, что Кирилл Михайлович принял вертикальное положение. Зрелище это было жалкое. Глаза доцента увлажнились, лицо стало красным от натуги, так как требовалось немало сил, чтобы удерживать на своем загривке мужика комплекции нашего следователя. Обычно надменный взгляд стал растерянным и жалким, белая наглаженная рубашка парашютом топорщилась в вырез горчичного пиджака, плечи которого болтались теперь совершенно самостоятельно почти на уровне его ушей. Вялой посадкой и вселенской грустью на вытянувшемся и ставшем бугроватым лице, похожем на женский чулок с чесноком, Сандалетин напоминал тряпичную куклу без костей и собственной воли.

– Что ж, тебе в твоем университете совсем не платят, что ты девушке подарок принести не можешь? – продолжал злорадствовать Борис и вдруг сказал беззлобно и почти даже дружелюбно: —Кому ты рассказываешь, а, доцент?

Сандалетин встрепенулся, поднял глаза и даже потянул легонько вниз пиджак, так что плечи почти сели на место. После чего почти ничто не напоминало о недавнем падении доцента мордой об стол, кроме торчащей под подбородком рубашки.