Наталья Андреева - Раб лампы

Но самое страшное не это. Славу, которая пришла, надо стеречь. И смотреть на то, как твой муж превращается в цепного пса, больно. В нем же не осталось ничего человеческого! Они разъехались — прошла привычка. Новые воспоминания вытеснили старые — прошла любовь. Теперь огромное счастье ассоциировалось у нее с Сеси, с волшебной поездкой на курорт, да и это уже стало прошлым.

Потому она могла спокойно сказать:

— Убирайся.

Если бы они взяли отступное! Нет же — хотят все. Половина нее или половина ее денег их не устраивает. Дере, во всяком случае. Когда она выставила за дверь девицу, присланную агентством, он сам встал к плите. Вскоре в доме запахло гарью. Прибежал Давид, готовый тушить пожар.

— Все в порядке, — успокоила она. — Альберт Валерианович яичницу жарят.

Дере не умел готовить. Она же не собиралась ему помогать. Сидеть в саду, в шезлонге, куда ни шло. Гулять, поддерживаемой Давидом, тоже. Лежать на диване и смотреть телевизор. И ждать, когда вернется вдохновение. Но встать к плите? Это значило отрезать ему путь к возвращению. Однако умирать с голоду не хотелось. А сухомятка испортит желудок. Кончилось тем, что к плите встал Давид. Приготовленный им завтрак понравился всем. Давид пожарил гренки и сделал восхитительный омлет.

— Может быть, он и суп умеет варить? — Дере усмехнулся, глядя в квадратную спину охранника, ловко переворачивающего подрумяненный гренок.

— Удвой ему зарплату — получишь суп, — пожав плечами, ответила она.

— Но посуду даже за такие деньги я мыть не буду. — Давид обернулся и широко улыбнулся. -Чего не люблю, того не люблю.

— А с этим Сеси неплохо справляется.

— Я? — Голубоглазый юноша вздрогнул.

— Позавчера ты великолепно сделал уборку в спальне. Я ничего не нашла. Я имею в виду, ни соринки, — сказала она в ответ на его встревоженный взгляд. — Да и к посуде у меня нет претензий. Вот видите, как все замечательно устроилось! Давид готовит, Сеси моет посуду.

— А что, интересно, делать мне? — проворчал Дере.

— Альберт Валерианович достает деньги, — весело сказала она.

— Интересно, где?

— А кому ты все время звонишь? Алик, прости за нескромный вопрос: ты и спишь с телефоном? Тогда смазливая помощница по хозяйству здесь лишняя.

— Ха-ха! — засмеялся Сеси. — Он платит за секс по телефону!

— А ты бегаешь к соседке напротив, — огрызнулся Дере.

— Неправда, — возразила она. — Сеси никуда не отлучался. Давид?

Тот отрицательно покачал головой, не поворачиваясь от плиты: никуда.

— Вот видишь, Алик: теперь я все о вас знаю. У меня есть глаза и уши.

У Давида и в самом деле был такой вид, будто он все время прислушивается. Хотя уши у него были на удивление маленькие, плотно прижатые к голове. Вообще все, что должно бы выдавать профессионала, было тщательно замаскировано: его физическая сила, реакция, острое зрение и чуткий слух. На вид так он просто увалень! Ишь, гренки переворачивает! С таким видом, будто окончил курсы кулинаров, а не военное училище! Почему-то она была уверена, что Давид — офицер. Он и сам согласился: воин.

— Ты нарочно это сделала! — возмутился Дере. -Приставила к нам соглядатая!

— Я никого не держу.

— Еще гренок? — Давид поставил перед ней тарелку. — Ешьте, Маргарита Ивановна. Вам надо поправляться.

— Между прочим, это моя жена, — заметил Дере. — Я лучше знаю, что ей нужно. Дуся, если ты наберешь лишний вес, то не влезешь ни в одно из своих вечерних платьев.

— Ну и пусть! — весело сказала она. — Зачем они мне?

И потянулась к подрумяненному куску хлеба, который Давид посыпал сахарным песком.

— Как это «зачем»? — возмутился Дере. — В чем ты собираешься выйти в свет?

— Я никуда не собираюсь.

— Ты должна появиться на показе мод. На премьере нового фильма. Хорошо, что сейчас не сезон. Но и летом есть места, куда…

— Например, пляж. Туда — с удовольствием! Но только не в вечернем платье. Давид, где вы научились так замечательно готовить?

— Я холостяк, Маргарита Ивановна.

— Сеси тоже не женат.

— Он еще молодой.

— Хотите сказать, лет через… десять? Да? Через десять лет он что — научится готовить? Сеси, жаль, что мы встретились так рано!

— Лет через десять, Маргарита Ивановна, он уже будет женат.

— А готовить так и не научится. Понятно.

— Каждый должен выполнять свои функции, -наставительно сказал Дере. — Мужчина — работать, женщина — стоять у плиты.

— Прошли те времена, — улыбнулся Давид.

— Ева зарабатывает больше нас с вами, — напомнил Сеси.