Наталья Андреева - Шутка

— Якушев, Якушев… Твой муж, да?

— Он приехал чуть раньше меня. И первым нашел и Алексея Александровича, и тот пистолет, что ты предусмотрительно на столе оставил.

— Что ж, чистое было дело. Меня даже ни разу потом не побеспокоили. А ты молодец, раз сумела вывернуться. Я сразу почувствовал в тебе родственную душу. Так что не переживай, Ляля. Ты же меня сегодня не за этим позвала?

— Погоди… Я никак не могу успокоиться. Я всегда думала, что первого мужа моей мачехи убил совсем другой человек!

— Какая теперь разница?

— Но ведь все могло быть по-другому!

— Не могло. Во всяком случае, для меня. Если бы я тогда вдруг вылез из своего красного «Гольфа» и подошел к женщине в бежевых «Жигулях», она никогда не стала бы мне так дорога, как ты. Понимаешь?

— Но почему?

— Потому что я не мог полюбить ту женщину. Мне обязательно надо было встретить эту.

Когда Валентин ее обнял, Люда не выдержала и опустилась вместе с ним на ближайшую скамейку. Ноги подогнулись, так она испугалась вдруг всех этих разом вернувшихся из ее прошлого призраков.

— Значит, это не такая уж глупая история? — спросила она.

— Ты имеешь в виду нашу с тобой любовь? Да уж, глупее не придумаешь. Свела же судьба, а? И кто тебе на этот раз мешает? Не Леня ли?

— Леня утонул, — коротко сказала она.

— Да ты что? — Валентин помолчал немного. — Но это даже к лучшему. Я уж испугался, что мальчишка начал зарываться и ты в нем наконец разобралась. И решила поступить, как всегда, радикально.

— Я хочу, чтобы умер мой муж, — не стала тянуть Люда.

— Ляля, да ты что? — повторил он. — Не проще ли будет развестись?

— Нет. Не проще. Это уже серьезно: или я его, или он меня.

— Что ж, раз так… Тебе решать. Где, когда?

Люда достала из сумочки фотографию:

— Это он. Без комментариев. Если бы я взялась его описывать, изо рта посыпались бы зеленые жабы и змеи.

— Так его ненавидишь? — Валентин взял в руки фотографию.

— Больше. От ненависти не только до любви один шаг, но и до жалости. А этот человек для меня просто уже мертвый. Он и должен таковым быть. Я даже знаю, где и когда его будет удобнее убить. И чтоб на меня никаких подозрений. Мы во вторник должны поехать на похороны Лени. Вместе. Поэтому и я, и муж будем ночевать на новой квартире. Я скажу, что пора переехать окончательно, тем более что ремонт сегодня закончен. Я не могу больше видеть чужих людей в квартире, сама разогнала рабочих. Хватит. Что сделано, то сделано. Теперь это уже никакого значения не имеет. Так вот: там, напротив, старый дом, в доме наверняка есть чердак или подвал. Или пусть ждет где-нибудь на лестничной клетке. Потому что мы выйдем из подъезда в десять часов плюс-минус пятнадцать минут. Скорее плюс, потому что Якушев копуша. Гараж я пока не купила, машина будет стоять у подъезда. У твоего парня будет пять минут. В десять утра на улице народу немного. Двор тихий, к тому же проходной. Уверена, что если он заранее все осмотрит, то уйдет легко. А я постараюсь упасть в обморок и отвлечь на себя внимание. Короче, подыграю, как смогу.

— Очень разумно.

— Я хочу, чтобы это сделал тот же человек, что и в прошлый раз. Я ему доверяю.

— И это разумно.

— Тариф тот же?

— Да.

— Я привезла. Эти деньги целую неделю с собой вожу.

— Зачем?

— Чтобы чувствовать, что он уже мертвый.

— С тобой все в порядке? — насторожился Валентин.

— Не беспокойся. Это последнее, что мне осталось сделать.

— А потом?

— Потом все сначала.

— А знаешь, это была хорошая идея, с твоей смертью. Иногда так хочется начать писать свою жизнь с чистого листа! Исчезнуть, осесть где-нибудь в маленьком городишке, читать философов и выращивать на грядках огурцы. Оказывается, у каждого из нас в душе есть маленький домик. С чистенькими занавесочками на окнах, с уютной спаленкой и той тишиной, которой иногда так не хватает. Но не все успевают вытащить эту мечту на свет божий.

— Что мешает? Тебе, например?

— Есть одно необходимое условие.

— Какое?

— Солить эти выращенные огурцы не мужское занятие.

— Я не умею солить огурцы. — Она вдруг заплакала. Ведь это не Глебушка, а совершенно другой человек сидит сейчас перед ней, но говорит точно таким же голосом такие же простые и вечные слова. Ну за что он ее так любит? За что?

— Я не умею солить огурцы, — повторила Люда.

— Значит, будешь солить помидоры. Так что, Ляля?

Она вспомнила последние пять лет своей жизни: бешеную гонку за большими деньгами, постоянную войну с мужем, смерть Лени, претензии мачехи. Как можно было забыть про эту акулу?! И тихо сказала: