Наталья Андреева: Шутка

Быстрее, быстрее! Шевелитесь, мальчики! — покрикивала на ребят с тяжелыми деревянными щитами в руках девочка, блестя сердитыми серыми глазами.

Ее одноклассницы в белых фартучках скромно стояли поодаль, кружком, и тихонько хихикали. Высокий мальчик, веснушчатый, длиннорукий, пытался пристроить свой плакат на самый верх, где торчали три больших ржавых гвоздя.

— Да не туда, тупой! Этот третьим, ты что, совсем ничего не соображаешь?

— Да я…

— Сейчас звонок будет, — оборвала его сероглазая. — Повесили быстренько, и все разошлись за свои парты.

Мальчишки засуетились и наконец пристроили щиты на положенные места. Вернее, совсем на неположенные. Раньше плакаты в кабинете истории висели в надлежащем порядке: от первобытнообщинного строя, минуя рабовладельческий и капиталистический, через социализм, вперед, к коммунизму. По восходящей, как и полагается. Путь человечества по ступенькам общественных формаций наверх, к светлому будущему. Но Людочка Сальникова просто обожала розыгрыши. Она решила сделать учительнице сюрприз. Теперь коммунизм оказался где-то внизу, у пола, а на высшей ступени развития общества, почти под потолком, вокруг костра сидели люди в звериных шкурах. Они прекрасно себя чувствовали, обгладывая огромные кости, и снисходительно посматривали на соседнюю картинку, где негры в цепях вращали огромный деревянный ворот.

Людочка довольно оглядела плакат «Социализм», находящийся как раз на уровне ее очаровательного вздернутого носика. «Кто не работает, тот не ест!» Как же! Людочкина мама давно уже нигде не работала, но очень хорошо и много кушала и процесс этот любила, поэтому каждый день со вкусом составляла для домработницы особое меню. Отдельные диетические блюда для страдающего язвой желудка папы Михаила Федоровича, деликатесы для себя самой, мамы Серафимы Евгеньевны, и особый стол для единственной дочки Людочки, с продуктами, богатыми витаминами и кальцием. Ребенку надо расти.

Ребенок меж тем таскал тайком копченую колбасу из холодильника и подстраивал учителям разные пакости. Авторитет Людочки в классе был высок. И учителя, и одноклассники твердо знали одно: Людочке Сальниковой все сойдет с рук. Папа не допустит скандала. Вызовет к себе в кабинет директора школы и разъяснит ему, что ребенку надо расти. А значит, проказничать. Познавать окружающий мир, пробуя его на прочность.

Шутка с плакатами показалась Людочке очень удачной. Весь урок она ерзала на стуле и ждала, когда же учительница заметит непорядок на стене. Класс гудел, пересмеиваясь и обмениваясь записочками. Но историчка, видимо, была поглощена другими заботами. Богатого папы у нее не было, а работяга-муж в очередной раз запил. И она весь урок напряженно думала о том, где бы перехватить денег до зарплаты. Разочарованная Людочка после звонка покинула кабинет истории, поджав губки. Подружки то и дело толкали ее в спину:

— Может, сказать, а? Людочка? Может, сказать?

Но девочка только сильнее поджимала пухлые губки:

— Пусть так висит.

Однако шутка все же имела последствия. На очередном партсобрании историчке влепили строгий выговор с предупреждением, и она долго ходила по школе заплаканная, с красными глазами. А Людочка придумывала очередной розыгрыш, чтобы одноклассники посмеялись всласть…

…Удивительное чувство юмора Людочки Сальниковой формировалось под покровительством папы — большого начальника. Папа Сальников был номенклатурным работником и уверенно продвигался по служебной лестнице, занимая с каждым годом все более высокие посты. А Людочка чувствовала, как с каждым годом окружающие относятся к ней все внимательнее и осторожнее. В небольшом провинциальном городе, где она жила и училась, все зависело от ее папы. Тогда, в восьмидесятых, никаких специальных школ для «особых» детей еще не существовало. Людочка Сальникова ходила в обычную, но была там на «особом» положении. Ведь это ее глазами глава городской администрации видел работу славного учительского коллектива одной из школ своего района. И он ни в коем случае не должен был усомниться в том, что школа эта самая лучшая, а педагоги в ней самые чуткие и внимательные к детям.

Гости, которые бывали в доме, смотрели на Людочку с опаской. Всех новеньких она непременно проверяла «на лимон». Подавала к нему мелкую-мелкую соль вместо сахарной пудры. И сама первая посыпала ею дольку, а потом, нисколько не морщась, отправляла ее в рот. Когда гости, последовавшие ее примеру, начинали кашлять и вытирать рот платочками, девочка звонко смеялась. А привычка есть лимоны с солью осталась у Людочки на всю жизнь.