Наталья Андреева - Шутка

— Тише едешь…

— Ну да, — разочарованно протянул Леня, — дальше будешь. А я бы на этой «Тойоте» как газанул! Вам, женщинам, этого не понять.

Она только плечами пожала. Разные бывают женщины.

— Куда сворачивать?

Дорога была паршивой. Дачные участки здесь давали еще в те времена, когда выращивать свои, без нитратов, овощи на подсобных участках только входило в моду. Люди сами корчевали пни и каждый выходной героически штурмовали переполненные электрички. Щитовые домики стояли вплотную друг к другу, на шести сотках, а рядом дремало торфяное болото, с которого полчищами летели в атаку на людей жадные комары. Люди из-за заборов разглядывали серебристую «Тойоту» и удивленно переглядывались: здесь таких богатых не было, все больше пенсионеры да госслужащие. И те и другие до сих пор давились в тех же переполненных электричках, перевозя в сумках на колесиках плоды своего труда в московские квартиры.

Леня отчего-то застеснялся, когда выяснилось, что его дача — третий с краю маленький домик, давно уже требующий покраски. Что гулять на участке негде, потому что он сплошь изрезан грядками, колодец далеко, а мать не ждала гостей и поэтому суетится и постоянно извиняется.

— Ничего не надо, — попыталась улыбнуться Люда.

Она вновь попала на тот забытый материк, который упорно отсекала от себя целых пять лет, выкладывая по кирпичику разделяющую стену из больших денег. А он оказался везде, стоило только вылезти из машины и заглянуть в глаза людям, живущим вокруг. Увы, она слишком многое забыла. А главное, забыла о том, что покинула этот материк, сделав многим людям очень и очень больно.

Ее мальчик оглядывался вокруг с недоумением. «Что здесь делать?» — читала Люда в его взгляде. Подумала, что Леня прав. И в самом деле: скучно. Его родители из-за гостьи бросили грядки, с которыми возились с утра, обрадовавшись солнечному дню. Гости отвлекали их от насущных проблем, гости хотели в эти выходные от жизни праздника, а здесь изо дня в день тянулись только серые будни.

Люда попыталась этот праздник устроить, выложив на стол в кухне прихваченные по пути в магазине дорогие продукты. Но все равно ничего не получилось. И не она, а ее мальчик, посидев с час за столом, сказал:

— Мама, мы поедем.

И мать все поняла, тут же засуетилась, заворачивая в бумагу вчерашние пирожки.

— Мама! — жалобно вскрикнул Леня. — Ну не надо же!

Люда тронула его за рукав:

— Помолчи.

Она вдруг вспомнила, как когда-то в поезде такие же простые люди накормили ее, голодную девушку, домашними припасами. Студентку, как они подумали. И не были они виноваты в том, что так живут. Потому что кто-то, конечно, должен был ездить на серебристых «Тойотах» и отдыхать на курортах в Турции, но делать это за счет тех, которые довольствуются всю жизнь гораздо меньшим.

Непонятная тоска накатила на Люду в этом маленьком дачном поселке. Она всю жизнь избегала бедности, словно заразной болезни, сторонилась ее изо всех сил. А теперь вдруг эта чума оказалась совсем рядом, и чувствовалось, как с каждым глотком воздуха болезнь проникает в легкие и кровь и отравляет сознание мыслью, что никто от нее не застрахован.

«Я забуду об этом, как только сяду в машину, — сказала себе Люда. — Со мной такого больше не случится. Надо только поскорее отсюда уехать».

— Куда ж вы так рано? — жалобно улыбнулась Ленечкина мать, отпирая ворота. Она так ждала в выходные сына, а тот спешил уехать со своей начальницей. И мать вздохнула, подумав, что, наверное, для него так будет лучше.

— Леня, так ты смотри, кушай! — запоздало крикнула мать вслед чудной серебристой машине. Сын приоткрыл окно, махнул рукой:

— Пока!

— Когда ж теперь?…

…На богатой хозяйкиной даче он взял из холодильника бутылку импортного пива и развалился в гамаке под окнами террасы:

— Хорошо!

Люда переодевалась в своей комнате в старые джинсы и в окно смотрела, как муж разводит в мангале огонь, аккуратно подкладывая туда тонкие березовые щепочки. Ей хотелось выпить немного вина и прогнать проклятую тоску, змеей заползшую в душу. Она устало присела на кровать, надолго оцепенев в неудобной позе, и спустилась вниз только тогда, когда аппетитный дымок жаренного на углях мяса просочился в открытую форточку.

Потом они ели шашлыки, запивая сочное мясо розовым вином, наслаждались тихим вечером и необыкновенным закатом. Такое же розовое, как и вино в стаканах, небо постепенно темнело и багровыми сгустками запекалось на рваных ранах облаков. Люда помнила потом только это окровавленное небо и внезапный сон, сморивший ее прямо в шезлонге, возле остывающего мангала.