Наталья Андреева - Шутка

— Я думал, может, вам одиноко?

— А ты всех одиноких женщин спасаешь?

— Я вообще-то их боюсь. Женщин.

Парень поставил пакет прямо на землю. Мике хотелось смеяться. Откуда он на нее свалился, этот Глебушка? Со своими глупыми детскими глазами, с «Газелью» этой, с пакетом, набитым едой?

— Мне тоже надо в магазин, — сказала она.

— А сумки можно донести?

— Сегодня можно, — разрешила Мика.

— Погодите, я свой пакет в машину отнесу! Вы только не уходите! Не уходите! Пожалуйста!

Он просто-таки рванулся к своей «Газели», а Мике почему-то захотелось убежать. Исчезнуть, а потом сменить квартиру. Чтобы не видеть его больше никогда, никогда, никогда…

— Как вас все-таки зовут? — спросил он, катя по залу супермаркета ее тележку.

— Ми… Людмила, — спохватилась она.

— Значит, просто Милой нельзя?

— Как? — переспросила она.

— Милой.

У нее опять комок подкатил к горлу. Ничем хорошим это не кончится. Он даже не ребенок, которого нельзя обманывать. Он просто… Глебушка.

— Хорошо. Пусть будет Мила. Ты с работы?

— Да. Конечно. Молока надо?

— Да. Один живешь?

— Нет. С мамой и с сестрой.

— С мамой и с сестрой, — эхом повторила она. — И соус чили. А сколько тебе лет?

— Двадцать восемь.

«Мы ровесники! Нет, теперь я по паспорту старше на три года. На самом деле мы ровесники. Но это же смешно!»

Она чувствовала себя старше на целую вечность. На ту лавину, обрушившуюся с гор, на Тимкину ненависть, на три ограбленные квартиры, на…

— А тебе? Тебе сколько лет?

— Столько же. То есть чуть-чуть побольше. — Она разозлилась. — Ты что, не знаешь, что женщину об этом не спрашивают?

— Нет. Не знаю.

— И ты не был женат? Китайский салат в корзину положи.

— Нет. Не успел.

— А девушки? Были у тебя девушки?

— А разве мужчину об этом спрашивают? — Она заглянула в наивные серые глаза с цветными крапинками. Ах, он…

— Спрашивают. По одной очень важной причине.

— По какой? — Он чуть прищурился и потащил с полки какой-то экзотический фрукт.

— Положи, — тихо сказала она. — Лето сейчас, на рынке купим.

— По крайней мере, не так сразу.

— Что не так сразу?

— Спрашивают не так сразу. Можно, мы сначала будем на «ты»?

— Глебушка, ты чудо.

— Я тоже так думаю. — Он самодовольно пригладил рукой каштановый вихор на макушке.

…Она сама не ожидала, что такое может случиться. Само собой, без всяких предисловий. Они с Глебушкой пришли в ее квартиру, выгрузили пакеты на стол. Он стал выкладывать на поднос нежные, розоватые абрикосы. А у нее вдруг ноги подогнулись. Так захотелось своими губами тронуть его пухлые детские губы. И так сладко что-то оборвалось в груди.

Она отошла к окну, постаралась дышать ровнее и вспомнить, как все это было раньше. А напряженной спиной ждала. В самом деле, чего? Он же только Глебушка. Но подошел, очень осторожно положил руки на ее плечи, погладил чуть-чуть и замер. Она тоже замерла. «Можно?» — ласково спросили его руки. И вдруг какая-то слепая, совершенно бесконтрольная страсть развернула ее и заставила почти наброситься на этого чужого, совершенно незнакомого человека. С поцелуями, с жадностью, которая ночами мучила ее и не давала спокойно заснуть. Ну откуда он взялся здесь? Зачем?

— Т-с-с. Тихо, тихо.

Он снимал ее мокрую футболку так же осторожно и все еще не веря в то, что это может быть так быстро и прямо здесь. В кухне, на столе, между чайником с отколотой ручкой и подносом, полным нежных абрикосов с мятыми спелыми бочками. Они даже не разделись как следует. Какая-то жадная, бешеная спешка, после которой она полчаса ревела в ванной, а он подбирал с пола упавшие абрикосы, отчаянно жалея раздавленную розоватую мякоть. А потом тихонько скребся в дверь ванной:

— Мила. Мила, ну, прости!

Она открыла дверь и спросила только:

— Кого?

— Не надо было на меня так набрасываться, — виновато сказал он. — Я растерялся.

— Да ну? — Она всхлипнула и стала вытирать лицо мокрым полотенцем.

— А что, мне надо было тебя отталкивать и кричать: «Нет, не надо, ни за что!»? Или соседей позвать?

— Замолчи! — Она замахнулась полотенцем. Он послушно подставил щеку:

— Сюда.

Потом, так и не получив удара, развернулся другим боком:

— И сюда. Пожалуйста.

Она прошла мимо, в кухню, оттолкнув его плечом, бросила полотенце на табурет:

— Ладно, иди ужин готовить. — И проворчала: — Все у нас не как у людей.

Глебушка старательно чистил картошку, а она резала овощи в салат, то и дело прикладывая под глаза кружочки свежих огурцов. Чтобы отеки прошли и кожа снова стала гладкой.