Николай Шпыркович - Лепила-2 (СИ)

В ту ночь пришлось заниматься реаниацией не только немца, но и другого ветерана - нашего дедушки Сидоровича. Все время, пока мы работали с немцем, он рвался на кровати, к которой его был вынужден прификсировать дежурный доктор:

- ...Дайте мне встать, я эту падлу немецкую добью, я его своими руками задушу! - хрипел он.-Я его...за Ваньку... за Прошки! Там же лес сейчас, там же люди живьем горели, а вы его лечите, гады!

Даже реланиум, который ему вводили с опаской, особо не действовал на старика - едва лишь действие его начинало проходить, как он тут же снова начинал метаться по кровати, туго затягивая на кистях завязки-фиксаторы. И лишь только известие о том, что немец умер, успокоило старика. По-видимому, столь резкий переход от возбуждения к покою, снизил уровень адреналина в крови, благодаря которому и поддерживался нормальный ритм сердца - спустя час после кончины Хольцбергера, остановился и старик Сидорович...Поскольку операцию ему сделать не успели, с кардиохирургами мы остались в относительно хороших отношениях.

"...Просто мы такие детки, мы- Ранетки, мы-Ранетки..." - в такт МП3-плееру подпевала Галка, одиннадцатилетняя дочь Дины, которая уселась невдалеке от нас на поваленную недавней бурей громадную сосну. Буря была как раз в ту ночь, когда умерли и Сидорович и Хольцбергер, будто и после смерти их души встретились на этом месте, так насыщенным историей, и сразилсь в последней уже потусторонней битве. Находясь возле гранитного валуна с двойной вершиной (немец назвал его Teufel-камень, Чертов, значит, совершенно не зная, что точно так же Чертов назовут и карьер, где без следа исчезла и могила его командира, большого любителя археологии, а заодно - пострелять людям в живот, Фридриха), в голову невольно начинала лезть всякая мистика, вроде Вальгаллы и боев на пирах Одина. Хотя, наверное, лучше было бы, чтобы всех их судил милостивый Христос, единственно и могущий разобраться во всех хитросплетениях нашей человечьей историии, с нашей же человечьей правотой и неправотой. Галю я хорошо знаю с тех самых пор, когда она ухитрилась всадить в руку рыболовный крючок - тройник, причем всеми тремя жалами сразу.

Мы стояли поодаль, на берегу карьера - я, Дина и Ермолаев. Сентябрь стоял такой же жаркий, как и август - осень отдавала недоданное за лето тепло. Поменялся климат, однозначно, жаль, что так и пропал этот клад каменных изделий, а то впору технологию производства топоров из кремня осваивать - вдруг опять ледниковый период грянет, вот и пригодились бы навыки того далекого предка- негра.

- Не негра - негроида, - поправил меня Ермолаев. - Если то, что говорил этот немец - правда, то это, может быть, был один из представителей так называемых "гримальдийских негроидов", таких находят по всей Европе, в Северной Италии, в частности, так что совершенно зря господин Фридрих говорил о неполноценности славян и чистоте арийской расы. Вообще, даже термин "негроид" в последнее время признается не совсем корректным, скорее говорят о смешанном неандертало - кроманьонском типе человека. Все-таки, они, видать скрещивались между собой - неандерталец и кроманьонец, вот и появлялись такие гибридные особи. По этому вопросу, правда, до сих пор такие баталии идут - куда там Носовскому с Фоменко, с их "Новой хронологией". Серьезные люди занимаются серьезными вещами. Хотя тоже, наверное, и этот процесс проходил не слишком мирно. Вот в Костенках тех же нашли такого "мутанта". Человека погребли голого, безо всяких украшений, на слое охры. Во рту он держал средний палец - закусил перед смертью? - так что, похоже, закопали его живьем - может в тех же ритуальных целях, чтобы, значит, чужаком духом умилостивить. Впрочем, это только догадки. Вот бы это погребение раскопать - немец ведь говорил, что кости лежали "необычно". Ведь, судя по тому, что рядом с этим человеком закопали такую неслыханную ценность по тем временам - к нему относились, по меньшей мере, уважительно. Были ли рядом с ним какие-нибудь украшения и одежда? Кто он вообще был? Вождь-полукровка? Шаман, владеющий тайными знаниями двух ветвей человеческого рода? И никогда теперь уже не узнать....- грустно вздохнул ученый. На него было тяжело смотреть - так он осунулся после того известия, что я передал ему через пару дней, после того, как умерли в областной больнице два солдата Войны. Сейчас-то уже ничего, а когда я ему впервые сказал, что все, что мы можем найти возле Чертова камня - лишь стреляные немецкие гильзы, человек натуральным образом заплакал навзрыд, так, что люди начали оборачиваться, глядя на нас.