Софья Ролдугина - Кофе для невлюбленных

Я наклонилась и размяла щепоть между пальцами. Запах был слабым, но очень знакомым. Вишневый табак. Бабушкин.

Странно.

Впрочем, так или иначе, но на грязной постели я спать не собиралась. Магда еще не легла, и поэтому на звон колокольчика откликнулась быстро.

— Что случилось-то, леди Виржиния? Принести что-нибудь? — бодрая скороговорка Магды только усугубляла раздражение.

— Нет, скорее, унести, — я обличительно ткнула пальцем в простыни. — Тут грязь. Магда, будьте любезны, перестелите мне постель. И перину перетряхните, если не сложно.

— Ох, простите меня, слепую курицу! — так искренне огорчилась горничная, что мне даже стало немного стыдно. — Мусор-то, видать, насыпался, а я и не заметила…

— Ничего страшного, — улыбнулась я через силу. — Просто уберите это, вот и все.

Но на этом «грязные» сюрпризы не закончились. Когда Магда сняла с кровати перину, чтобы ее встряхнуть, то на пол выпала какая-то странная ветка. Я бы и не обратила внимания, если бы не изумленное восклицание служанки:

— Святая Генриетта, а что ж тут ведьмин узел делает?

— Какой-какой узел? — насторожилась я.

— Да ведьмин, — смутилась Магда. — Вы, леди Виржиния, ничего такого в голову не берите, у меня язык болтливый. Вот слышали вы про ведьмино помело? Ну, это коли ветки на дереве от ствола растут в одном месте, да густо-густо так, или на одной веточке сразу много прутиков. Ну, а ведьмин узел — это ежели лоза виноградная или, к примеру, прут ивовый навроде вот такого сам собой в узел завяжется. Ну, садовник наш вроде как говорит, что это болезнь такая, вот.

— Отвратительно, — скривилась я. — Магда, будьте добры, бросьте потом эту больную ветку в печь на кухне… Нет, сожгите ее в печи прямо сейчас! Чтобы духу этой пакости в моем доме не было. И думать не хочу, как она туда попала.

Лицо у Магды сделалось задумчивым.

— Коли попала, так ее положил кто-то. А чтоб положить, надобно было в вашу спальню пройти, — глубокомысленно изрекла она наконец. — Вы, леди Виржиния, токмо не волнуйтесь. Я прикажу Тому, ну, помощнику садовникову, чтоб он за домом-то приглядывал. Видно, кто-то из своих пошутить захотел, да только такие шутки не к добру, — покачала она головой.

— Отчего же?

— Да поговаривают, порчу такой штукой навести можно.

— Глупости, — фыркнула я, однако настроение испортилось окончательно. Возник даже большой соблазн перебраться на ночь в другую комнату, но усталость взяла свое.

Я и не заметила, как уснула.

Небо напоминает перевернутую чашу из прозрачного черно-синего стекла. Луна — серебряная монета на донце чаши; свет заливает комнату как молоко, ложится неровными белесыми пятнами на ковры, на одеяла, на вышитый край наволочки и щекочет мне щеки.

Леди Милдред в тяжелом бархатном платье с юбками «в пол» стоит у подоконника и покачивает в пальцах тяжелую трубку, и профиль на фоне лунного диска четкий, как на старинной камее.

— Боже правый, каков наглец… — бормочет бабушка. — Прямо у меня под носом покушается на единственную внучку… Я ему устрою, будет знать, как связываться с Валтерами!

Последняя часть фразы звучит уже в полный голос, и я испуганно подскакиваю на кровати, сжимая в руках край одеяла.

Бабушка оборачивается ко мне, и лицо ее превращается в темное пятно.

— Спи, Гинни. Спи и ничего не бойся, — мягко говорит она и отворачивается. Бледные пальцы подносят курительную трубку к лунному лучу, и в ней словно искорка вспыхивает. Почти сразу же из трубки начинает подниматься тоненький серебристый дымок. Постепенно он становится все гуще и гуще, как заварной крем. Леди Милдред выжидает с минуту, а затем подносит мундштук к губам и с удовольствием вдыхает ароматный дым. — Спи спокойно, Гинни. А с ним я разберусь сама.

Верить бабушке — это привычка, не исчезнувшая даже после ее смерти. И поэтому я не спорю попусту, а закрываю глаза.

И сплю.

Утро прошло в рутинных делах и хлопотах — счета, деловые письма, несколько жалоб от арендаторов, отчеты с фабрики и прочее, прочее, уже давно набившее оскомину. О ночном происшествии я старалась не вспоминать, хотя меня так и тянуло спросить у Магды, сожгла ли она злополучную ветку. Ближе к полудню пришли от мистера Спенсера расходные ведомости по вчерашнему вечеру, и о мистике на время пришлось позабыть. Траты выходили порядочные… Но огорчаться я не спешила. Во-первых, на званые обеды и ужины, а также балы и тому подобные мероприятия в зимний сезон аристократы обычно спускали гораздо больше. Во-вторых, основной доход я получала все-таки не от кофейни, а от земель и от фабрики. В-третьих…