Алина Егорова - Рубины леди Гамильтон

Перед вылетом начальству позвонил бортпроводник Ваня и сказал, что у него пищевое отравление. У Тамары заболела дочь, а бабушка уехала на дачу, и оставить ребенка оказалось не с кем. Замену им найти не смогли, и по согласованию с руководством самолет отправился в рейс с неполным составом бортпроводников.

Вику поставили на кухню, ответственной по тарелочкам, стюардессы Наташа и Лена хлопотали в салоне. Вика уже выложила на тележки контейнеры с горячим, приготовила стаканчики, салфетки… Самолет мотнуло. Она вцепилась в поручень, в ужасе глядя, как с тележек во все стороны разлетается еда. Курица, говядина, рис, макароны – все оказалось на полу. На рейс порции выдавались по количеству пассажиров, плюс члены экипажа – лишних не было. Если пассажиров не покормить, разразится грандиозный скандал, за который могут и уволить.

Пока Вика соображала, что делать, на кухне появилась Наташа.

– Какого хрена, твою мать! – заорала она диким голосом, поскользнувшись на курице.

– Я сейчас приберусь, – умоляюще взглянула на нее Вика, хватаясь за веник.

– Отставить! Мало того, что на полу все изваляла, так еще с веника пыли добавишь! Руками собирай! Собирай и по контейнерам раскладывай. Что смотришь?! Чем ты пассажиров кормить будешь?

Вика опустилась на корточки и полчаса ползала, отделяя курицу от говядины и рис от макарон. Совсем уж замусоренную еду подсунуть пассажирам ей совесть не позволила. Она урезала уцелевшие порции, чтобы наполнить испорченные контейнеры. Свой обед она отдала в пользу пассажиров. Потом ей рассказали, что еда с пола – частое явление: самолет есть самолет, и трясет его в самые неподходящие моменты. Все равно Вика чувствовала себя неловко. Она старалась отдать плохие порции молодым мужчинам, рассудив, что их организмы покрепче, чем у кого-либо другого. Мужчины брали еду, ни о чем не подозревая, одаривая ее улыбками. С такими же улыбками они возвращали грязную посуду. Вообще в этом рейсе пассажиры попались на редкость улыбчивыми – Вике улыбались все. Шире всех улыбался высокий шатен. Вика обратила на него внимание еще на посадке: ладный, плечистый, с благородной лепки скулами и глубоко посаженными глазами – не парень, а мечта! И теперь у этой мечты по ее вине может случиться завороток кишок. Сгорая от стыда, после кормежки Вика околачивалась то в хвосте, то около пилотской кабины.

Наконец объявили посадку, неудачный рейс подошел к завершению. Вика, согласно инструкции, уселась на свое откидное кресло и пристегнула ремень. Самолет шел уже над взлетной полосой, когда из-за шторки появился тот самый шатен. Видимо, он посчитал, что просьба «пристегните ремни» его не касается, и направился в туалет. Следуя той же инструкции, Вика подскочила со своего кресла, усадила в него нерадивого пассажира, затем плюхнулась к нему на колени и пристегнула ремень. Если инструкции придерживаться точно, она должна была усадить парня к себе на колени, но, здраво рассудив, что в таком случае она рискует отдавить себе ноги, решила от инструкции слегка отойти. Молодой человек, судя по ошарашенному выражению его лица, свода летных правил не читал.

– Феликс, – представился он, расценив поступок стюардессы с эпатажным макияжем, как приглашение к знакомству.

– Виктория.

– Я в Ереван на три дня. В пятницу полечу обратно. Предлагаю встретиться на выходных. Вы не против?

Вика была против. Она считала дурным тоном заводить знакомства с пассажирами. Это все-таки ее работа, и неэтично, будучи на службе, заниматься устройством личной жизни. Но она чувствовала свою вину перед ним, а еще у него были такие выразительные глаза, что ради них можно было послать к чертовой бабушке принципы.

Вернувшись из очередного рейса, Вика, как обычно, первым делом залезла под душ. Она смывала с себя «небесную пыль» и отогревалась от холода автобуса, неторопливо курсировавшего между аэропортом и станцией метро. Пока он добрался по плохо очищенной от снега дороге, Вика, беспечно одетая в легкие вещицы, успела основательно продрогнуть. Она щедро намылилась ароматным гелем и, стоя под горячей водой, грызла яблоко. Вика любила яблоки и любила принимать душ, и ей ничто не мешало совместить оба эти удовольствия.

Телефонный звонок застал ее, когда она доедала второе яблоко. Мама была на работе, снять трубку некому. «Перезвонят», – решила она. Звонок повторился спустя десять минут.

Вика уже вылезла из душа, обмоталась полотенцем и, гонимая любопытством, поспешила к телефону. Ноги вытереть она не успела, а мочить тапки было жалко, и она вышла в коридор босиком, оставляя за собой дорожку мокрых следов. Вика схватила трубку и тут же свалилась, больно ударившись коленом.