СТЮАРТ МАКБРАЙД - ДОМ ПЛОТИ

— Что будешь, цыпленка Джалфрези, баранину Биряни, креветки Роган Джош или всего понемножку?

— Всего понемножку. — Логан смотрел, как Колин неловко раскладывает еду. Было бы проще, сними он перчатки, но Колин был слишком тщеславен для этого.

Логан поморщился, глядя на свое пиво:

— Понимаешь, они даже не спрашивали, хочу ли я в этом участвовать…

— Я все понял. Кончай эту хреноту! — Колин слизнул каплю ярко-красного соуса с кожаного большого пальца. — Каждый раз, как я сюда прихожу…

— Я только хотел сказать…

— И слушай, почему ты никак не можешь приобрести приличные ножи-вилки? У Иззи ножи для трупов куда приличнее, чем эти.

В темноте послышался скрип, как будто металлом скребут по металлу. Хитер замерла, лежа на боку на ледяном полу.

Считай до сотни.

Тишина.

Она снова начала извиваться, пытаясь продвинуться вдоль железных прутьев. Это было нелегко, поскольку руки связаны за спиной. Проволока, стягивающая запястья и лодыжки, больно впивалась в кожу, пока она старалась добраться до конца стены. Там находилось что-то квадратное — пластиковая коробка с крышкой…

Поняв, что это биотуалет, Хитер подалась назад. Резкий химический запах забивала вонь. Решетка шла через всю комнату, деля ее на две половины. Она на одной стороне, Данкан — на другой.

— Данкан? — Голос напоминал кваканье лягушки, горло пересохло и болело. — Данкан, ты меня слышишь?

Раздался шорох, потом стон, сменившийся кашлем. Данкан зашипел от боли.

— Данкан, мы должны отсюда выбраться!

Хрип, потом слабый голос:

— Я… я не… — Снова кашель, мокрый и рвущийся. — Ах… господи…

Он двигался. Она слышала, как он ползет по полу на боку, подобно умирающей стрекозе. И непрерывно стонет от боли.

— Данкан, как ты?

— Я так устал…

Данкан опять закашлялся в темноте. Хитер услышала, как он сплюнул. Затем бульканье. Затем ругательство. Затем он замер. Только тяжело дышал и тихо плакал.

— Я так устал, Хитер, я… я…

— Всё будет хорошо! Ты меня слышишь? — Она уже рыдала, слова жгли горло. — Ты слышишь меня, Данкан Инглис? Всё будет хорошо. Не спи!

— Я люблю тебя. Я хочу, чтобы ты это знала, прежде чем…

Снова рваное дыхание.

— Данкан! ДАНКАН, ПРОСНИСЬ!

Что-то коснулось ее рук.

— Данкан? — Это были его волосы, спутанные и мокрые. — Данкан, ты не можешь меня оставить. Пожалуйста, не оставляй меня!

— Мне так жаль… — Казалось, он где-то далеко, хотя на самом деле лежал всего лишь по другую сторону решетки.

— Не оставляй меня…

Когда Миллер ушел и ничего не осталось, кроме запаха остывшего карри и разлитого пива, Логан долго стоял в темной гостиной.

— Привет, Логан, это я. Я по тебе скучаю, понял? Правда, я по тебе скучаю.

Шум на заднем плане становится громче. Она выпивает очередную рюмку.

— Решила, что ты должен знать.

Биииип.

Он резко нажал на кнопку «Стереть» и отправился спать.

Торчать в зале суда и ждать, когда тебя вызовут, было для Логана не самым любимым времяпрепровождением. Бесконечная череда бездомных, невезучих или откровенно глупых… Все эти люди представали перед судьей, чтобы выяснить, отправят ли их восвояси, присудив штраф, или придется на несколько недель воспользоваться гостеприимством Ее Величества. Странно, но чем-то это напоминало приемную стоматолога — несчастные сидят и ждут, когда случится что-то неприятное, — минус потрепанные экземпляры «Мир женщины» и захватанные номера «Ридерз Дайджест».

Но всё равно это было лучше, чем перетаскивать пыльные коробки из архива. К тому же Логан смог почитать кое-что из старых материалов.

На тот момент, когда полиция Грампиана арестовала Кена Вайзмена, на его брючном ремне было восемнадцать зарубок — трупы, всплывавшие по всей Великобритании. Восемнадцать человек — и самое большее, что удалось обнаружить, — несколько кусков мяса.

Логан пробежал список имен и дат.

Если верить записям, все знали, что Вайзмен виновен, но не могли этого доказать, поэтому пришлось довольствоваться одним эпизодом: мистер и миссис Маклафлин, Абердин, 1987 год. Да и то…

— Сержант Макрай!

Логан оторвался от бумаг и увидел, что все в зале смотрят на него. Он неловко встал и покраснел:

— Да… простите милорд… — Ну и дальше, как водится.

Свет резал глаза, он проникал через открытую дверь на другой стороне комнаты, как раз напротив решетки. Хитер зажмурилась и прикрыла глаза рукой.

В голове гудело, горло жгло, запястья болели там, где была проволока, которую ей удалось разрезать об острые прутья решетки. И эта слабость… она никогда не испытывала такую.