Сергей Высоцкий - Не загоняйте в угол прокурора. Сборник

— Да, Инна Ивановна. Я говорил вам по телефону.

— Тогда — за мной!

Она повела его по длинному коридору, покрытому обшарпанным линолеумом. Двери некоторых залов были открыты: кое-где молодые парни расставляли декорации. В одном зале знакомый диктор сидел за столиком, освещенный ярким светом юпитеров, торопливо перекладывал лежавшие перед ним бумаги. Двери других залов были закрыты, а на табло светлели надписи: «Тихо. Идет съемка».

Им пришлось сначала спуститься по лестнице, на которой курили сосредоточенные молодые люди и необыкновенно оживленные молодые женщины, потом пересечь неширокий двор и снова подняться по лестнице, также плотно оккупированной курильщиками. Печатникова шла быстро, не оглядываясь, нисколько, по-видимому, не беспокоясь, что Кузнецов может затеряться среди многочисленной армии дымящего контингента работников телевидения.

Наконец они вошли в небольшую комнату, в которой стояло четыре письменных стола. За одним из них сидел толстяк и что-то писал.

— Арюша,— обратилась к нему Печатникова,— ты не мог бы погулять полчасика? У меня важный разговор.— Рукой она показала Кузнецову на стул, приглашая сесть.

Мужчина поднял голову, глаза у него были большие и грустные.

— Могу, конечно. Пойду в буфет.

«Что же это за имя такое — Арюша? — подумал старший лейтенант.— Уменьшительное? Только от какого?» Ничего подходящего ему на память не пришло.

Как только Арюша исчез за дверью, пигалица сказала:

— Ну что же, спрашивайте. Сама напросилась. Вот уж ни сном ни духом не подозревала, что этот симпатичный милиционер на вечеринке занимается Леней Орешниковым.— С легкой усмешкой она рассматривала Кузнецова в упор, нахально.— Он пришел туда специально? Шпионить? — Лицо у пигалицы было некрасивое, остренькое, с мелкими чертами. А прическа а ля медуза Горгона просто-таки уродовала ее.

— Ай-ай-ай! — сказал Кузнецов.— Хорошего же вы мнения о нас!

— Хорошего. Парень тот клевый был. Я потому и разоткровенничалась с ним. Да ведь работа у вас такая…

— Что, работник милиции не может оказаться в гостях у актеров? Смешно рассуждаете. Режиссер Никонов школьный друг капитана. Да и Орешниковым не он занимается, а я.

— Очень убедительно! — сказала Печатникова.— Я же вам сразу сказала: ваш друг мне понравился. «Кудрявая девочка» готова ответить на все ваши вопросы.

«Вот жлобиха!» — мысленно ругнулся старший лейтенант.

— Вы не возражаете, если я запротоколирую ваши показания?

— Значит, допрос?

— Дознание.

— Пожалуйста! Рада буду вам помочь. Ленька Орешников мужик мировой. И певец от Господа Бога.

— Когда вы слышали его разговор с рэкетирами?

Она задумалась.

— Для вас ведь точность нужна?

— Хотелось бы.

— Мы снимали его концерт в «Юбилейном». Третьего и четвертого мая. Те мужики и пришли четвертого. В последний день. Перед концертом. Леня сидел в гримерной, а я в соседней. — за перегородкой — писала ведомость на зарплату. Я работаю директором на картинах. Куда-то вышла гримерша. Помню, что-то сказала — я не вслушивалась — и хлопнула дверью. Тут-то они и появились.

— Сколько их было?

— Наверное, двое. Я слышала — разговаривали двое. Леня заорал: «Что надо?! Не видите — занят!» Он мужик вспыльчивый. «А мы из тебя ремней нарежем»,— сказал один. «Заткнись, Сурик! — одернул другой и спросил:— Там есть кто-нибудь?» Наверное, про комнату, где я сидела. Не знаю, что мне в голову взбрело, но я сползла с кресла под гримерный столик. Услышала только, как первый сказал: «Пусто». Он меня не заметил.

«Немудрено,— мысленно усмехнулся Кузнецов.— Такая пичуга».

— У меня так громко стучало сердце, что я не слышала начала разговора. Только фразу про десять процентов. А потом Леня опять как заорет: «Пошли вон!…» И такого матерка пустил! В это время в моей комнате телефон зазвонил — я и вылезла из-под стола. Служба. Те мужики слиняли. Я поговорила, трубку повесила, а Леня в дверях стоит. «Слышала, пигалица? — Это он меня так прозвал.— Вот подонки! Я все думал, что про рэкетиров сказки рассказывают. А они тут как тут! Явились не запылились. Десять процентов им подавай, а то ремней из меня нарежут!»

Она замолчала.

— А дальше что?

— Он в этот вечер пел бесподобно. Наверное, думал, что они где-нибудь в зале. Назло им.

— Больше он вам ничего не рассказывал?

— Я спросила: «Леня, это опасно?» Он нахмурился и сказал: «Такие сволочи и ножом пырнуть могут». Вот и все.

— А что значит «Сурик»? Такое прозвище?