Татьяна Гармаш-Роффе - Золотые нити судьбы

– Не знаю… У меня все плыло перед глазами, – ответила она, с ужасом думая о том, что ей совсем ни к чему вести туда доктора: там хижина, где лежит труп человека, которого она убила! – Потом со мной снова случился обморок, – поторопилась она продолжить, чтобы не задерживаться на опасном вопросе о сумке и осмотре места. – Спустя какое-то время я опять очнулась и продолжила спуск, пока не добралась до этого городка… Мне официант в кафе сказал, что здесь есть медицинский центр, и я пошла по улице… А затем почувствовала, что снова теряю сознание. Я сюда вошла уже из последних сил и увидела через открытую дверь этот топчан… В тот момент у меня была только одна мысль: лечь!

– И ты легла, – подытожил Лоран. – А у меня в тот момент образовалось «окно» – пациент не пришел на прием, – и я ходил перекусить в кафе… Вернулся – и нате вам, сюрприз! Сначала я рассердился и хотел тебя выгнать…

Ну не мог же он сказать незнакомой девушке, что она ему показалась упавшим с неба подарком!

– …но понял, что ты без сознания, – продолжил доктор. – Пришлось мне тобой заняться… О, кажется, «Скорая» подоспела, – навострил он ухо.

И точно, за дверью послышался шум, и не прошло и минуты, как в его кабинете показались двое мужчин с носилками на колесиках.

– Кто тут пострадавшая? – громогласно проговорил один. – Вот эта?

Лоран кивнул, и мужчины подкатили к топчану носилки. Они ловко переложили на них Лизу и повезли ее к выходу.

– Я с тобой, не волнуйся! – проговорил доктор Бомон, следуя за мужчинами.

В машине ее легко переместили на лежак «Скорой» и пристегнули ремнями.

Они ехали довольно долго, покачиваясь на поворотах, которыми изобиловала горная дорога. В какой-то момент в окна полыхнул яркий свет, и машина, свернув в его сторону, вскоре затормозила. Затем обратная процедура: с лежака – на носилки, которые выкатились на ступеньку машины, – та опустилась, и, оказавшись на земле, носилки вновь выросли. Санитары повезли ее внутрь здания, сиявшего огнями.

Лиза скосила глаза, убедилась: Лоран следовал за ними, не обманул.

В зале, который носил название «экзаменационный» (то есть тот, где проводят исследования), к ней потекли врачи. Один снимал кардиограмму, другой делал анализ крови, третий измерял давление… Затем ее отвезли в соседнюю комнату, где находился сканер.

– Они собирают информацию для хирурга и анестезиолога, – шепнул Лоран.

– Хирурга? Меня собираются… Меня будут резать?!

– Лиза, – строго откликнулся Лоран, – тебя будут спасать! Лечить, понимаешь? Что сочтут нужным, то и сделают! Доверься врачам, расслабься!

– Я понимаю… Но что они все же собираются со мной сделать?!

– У тебя травма головы. Надо сделать пункцию… То есть отсосать гематому, которая образовалась под оболочкой мозга из-за удара. Иначе она будет давить на мозг, а это чревато… Это опасно, поверь мне! Врачи делают то, что нужно в данной ситуации. Расслабься.

Она ему поверила. Прикрыла глаза и отдалась во власть врачей.

Через некоторое время ее попросили проглотить таблетку – она послушно проглотила.

И еще спустя минут десять каталку тронули, повезли…

Ею овладевала сонливость, но все же она успела заметить, что Лоран следует за ней в лифт…

После недолгой езды по коридорам Лиза оказалась в операционной. К ней подошел человек в голубом стерильном халате и ввел ей в вену на кисти иглу, на обратной стороне которой торчал странный кусок пластика с четырьмя гнездами. Его назначение она поняла чуть позже, когда в одно из гнезд ввели наконечник капельницы, а в другую – шприца с какой-то жидкостью… «Это анестезиолог, – шепнул Лоран, – не бойся!»

– Ну а теперь будем баиньки, как хорошая девочка! – весело произнес анестезиолог.

– Спокойной ночи, малыши! – ответила она, чувствуя, как по вене левой руки течет что-то горячее и хмельное.

– Ну, кому «спокойной ночи», а кому работа! – хмыкнул анестезиолог.

Это последнее, что она услышала за этот жуткий, нескончаемый, трудный день.

Ксюша прижалась к мужу, потрясенная. Живое воображение всегда ставило ее на место жертв, даже когда она смотрела фильм или читала книгу, – вот и сейчас ей на мгновение показалось, что чьи-то сильные и недобрые руки толкают ее на край скалы, под которой сияло озеро, отражая невинную голубизну неба… Голова ее закружилась, словно она уже летела с высоты двенадцатиэтажного дома вниз, в голубой холод, и знала, что спасения нет…