Лариса Соболева - Жизнь и смерть в ее руках

– Вы уверены, что они придут? – спросил он.

– Не сегодня, так завтра, – ответила она. – Им нужен мертвый Князев.

– Завтра их тоже будут весь день караулить?

– Обязательно. Они и днем могут прийти, но это опасно, поэтому обычно бандиты выбирают ночь.

Вдруг по рации ей сообщили:

– Подходят ко второму входу.

– Сколько? – спросила Урванцева.

– Трое. Мы готовы. Входят…

– Действуйте по плану. – Она взглянула на Югова, который, сидя в кресле, постукивал ступней по полу. – Да не нервничайте вы так.

– Легко сказать. А вы не пойдете их арестовывать?

– Пойду. – Она уткнулась в журнал. – Когда их возьмут…

Замок открыли легко. Три человека проскользнули в клинику, подождали, пока глаза привыкнут к темноте. Посмеиваясь, видно, дело им представлялось плевым, двое навинтили на стволы пистолетов глушители, осторожно двинули по лестнице на второй этаж, где слегка светилось матовое стекло двери. На крошечной площадке постояли, вслушиваясь в звуки, а тот, кто был без оружия, смазал дверные петли. Но когда открывали дверь, задребезжало стекло, три человека замерли в нелепых позах, словно на их плечи бросили по мешку с песком. Лихорадочно повращав глазами, они успокоились – все тихо. Выглянули в коридор. Неподалеку у двери палаты Князева на стуле спал всего один охранник, второй стул пустовал. Двое с оружием пропустили третьего, тот на цыпочках приблизился к охраннику, приложил платок к его носу, охранник обмяк. Молодой человек махнул рукой сообщникам, те появились в коридоре…

Едва налетчики очутились у палаты, два оперативника, двигаясь точно так же бесшумно, взлетели из цокольного этажа на второй и затаились по бокам двери. Вскоре они услышали легкое движение, один из них приподнял кисть руки, мол, внимание. На лестничную клетку проскользнул мужчина, но не успел и охнуть, как уже лежал на полу недвижимо…

Тем временем еще двое проникли в палату, один, держа наготове пистолет, смотрел через щель в коридор, второй готовился к выстрелу. Белая кровать с человеком, накрытым простыней, в темноте была видна отчетливо. Аппаратура поддержания жизни работала с чуть слышным шумом, ее можно было определить по мелким огонькам. Второй выстрелил два раза в тело на кровати и сказал:

– Готово!

Внезапно разом отодвинулись две ширмы, из-за них выпрыгнули, казалось, человек десять. Стрелка схватили за руку, он упал на колени. Но у другого киллера реакция оказалась молниеносной, он умудрился выскочить в коридор, рванул к выходу. Едва очутился на лестничной площадке, как споткнулся о неизвестно что и свалился, заскользив по лестнице вниз, сверху на него обрушилось нечто тяжелое и большое, придавило, шипя:

– Бросай ствол, падла!

Задыхаясь без воздуха, он со стоном разжал пальцы…

Урванцева осталась недовольна операцией – одному, самому первому, на лестнице нечаянно свернули шею. Слегка пострадал оперативник, сидевший у палаты, как он ни старался задержать дыхание, а эфира глотнул. Но улов все же был неплохой. Осматривая двух налетчиков в наручниках, она произнесла с чувством удовлетворения:

– Уведите. Завтра с ними побеседуем.

Утром Князев растормошил Малику:

– Она позвонила, ждет внизу.

– Кто? Соня? – подскочила Маля.

– Да, да, Соня! – отодвигая на прежнее место кровать, сказал он. – Быстрее одевайся. Я сдаю номер.

– Ужас, только восемь утра! Что она приготовила в такую рань?

– А какие у тебя предчувствия?

– Я надеюсь на лучшее, а думаю о плохом.

Маля на ходу чистила зубы и одевалась в ванной, слыша, как горничная проверяет, все ли цело. И кому нужно это старье? В номере даже стаканы были поцарапаны. Когда она вышла из ванной, Князев уже стоял в пальто с шубкой наготове, ей осталось только сунуть в рукава руки.

Соня ждала их с безнадежно унылым лицом и потухшими глазами, похожая на грустного мальчишку, который сбежал от родителей. В первый момент при виде столь большой печали Князев и Малика замерли.

– Если она пришла извиниться и ничего не скажет, я, наверное, умру, – шепнула Маля, идя к ней.

– Здравствуйте, Соня, – сказал Князев.

– Здравствуйте, – опустила глаза она. – Лучше взять такси, это далеко.

– Конечно, – проговорила Маля, догадавшись, что все не так плохо. Но ей непривычно было быть послушным барашком. – Мы куда-то поедем?

– В деревню, – наконец сообщила Соня, идя на выход, и всю дорогу к деревне (а это час) она молчала.

Приехали в такое запустение, которое трудно принять человеку, живущему в южных районах, где подобной разрухи почти не встречается. Да и сама деревня была небольшая, нет, даже малюсенькая – с одного края виден другой. Зато красота, хоть и слякоть, – чуточку потеплело, а кругом стоял лес. Таксист высадил их у окраины, дальше пошли пешком.