Роман Канушкин - Джандо

— Будь спок! Отдаст наличными.

Дядя Витя какое-то время молчал, а потом так же хрипло проговорил:

— Сашок, угости этих девочек и всех своих друзей пивом. За мой счет. Из этой модной бочки. Я вас так всех люблю!

Стержень, положенный на обе лопатки, позорно молчал.

На следующий день Дяде Вите было очень плохо. К его привычному стариковскому похмелью добавилось что-то еще. Что-то совершенно новое и незнакомое.

«Еще одна болячка, — с грустью подумал Дядя Витя, — возраст…»

Но он не стал покупать пива. Он набрал бутылок с минеральной и апельсинового сока, как посоветовал Студент. Также Студент оставил ему какие-то большие шипящие таблетки — разводи в воде и принимай каждые два часа.

Днем в кафе находиться было нельзя, и он вышел в промозглую предрождественскую Москву. Ему очень хотелось домой, но Студент прав — туда сейчас дорожка заказана, если хочешь остаться цел. Хорошо хоть Андрюха забрал к себе Короля.

Еще никогда Дядя Витя не тосковал так по своей жене. С ним что-то происходило: может быть, впервые ему было так одиноко и, может быть, впервые время как бы замерло, предоставляя ему возможность подумать.

«Ну что, старый козел, — проворчал Стержень, — допрыгался?»

«Но я ж завязал, и мне вроде вчера крупно повезло».

«Крупно повезло? Ты домой боишься нос показать, получил вместо квартиры две недели запоя, и тебе повезло? На то, что тебе повезло, ты даже приличного сортира не купишь!»

— Да не бреши ты, и так тошно!

Последнюю фразу Дядя Витя проговорил громко вслух. Он находился на автобусной остановке, и вместе с ним ждали автобус человек тридцать. Сейчас все они смотрели на него равнодушными и ко всему привычными глазами. Лишь только пара вечных старух нашла в себе силы для осуждения:

— Чего, допился, милай?

— Дед уже, а все туда же…

Дядя Витя посмотрел на них рассерженно, но ничего лучше, кроме «Эх, вы!», придумать не смог. Правда, следующей его мыслью было поехать на такси. Он так и поступил, шагнув на проезжую часть с поднятой рукой.

Скрип тормозов и голос перепуганного таксиста:

— Ты чего, старый говнюк, ошалел — под колеса кидаться?!

У Дяди Вити хватило самокритики для оценки ситуации. Такое с ним произошло тоже впервые. Он подождал какое-то время, а потом извлек из кармана пару крупных купюр — на это клюнут.

— Смотри, какой миллинер, — сказала одна старуха.

— Старый, а хулиганить, — поддержала другая. — Ща жена ему всыплет по первое число.

— Заткнись, старая! — Дядя Витя резко повернулся к старухе, но внезапно на глазах его появились слезы.

— Ой-ой-ой, — заверещала старуха, — до горячки допился!

«Дожил, — проворчал Стержень, — со старухой воевать».

Остаток этого не самого удачного дня Дядя Витя провел в зале суперкомпьютерных игр. Уже перед самым закрытием он прощался с Робкопом, как с лучшим другом, и тот ему тихим, вкрадчивым голосом что-то обещал. Дядя Витя оставил в «Суперкомпьютерах» львиную долю своего вчерашнего выигрыша, но не переживал по этому поводу. Здесь Дядя Витя приобретал нечто большее, чем деньги. Мучившее с утра похмелье почти совсем прошло, осталась только эта новая боль в голове. Боль, к которой Дядя Витя начал уже привыкать.

Несмотря на длинную декабрьскую ночь за окнами, в кабинете Профессора Кима горел свет. Обычно Профессор предпочитал вставать рано, начиная день с пятикилометровой пробежки, холодного душа и чашки крепкого чая. Затем он занимался кибернетикой, этнографией, философией, историей, математической лингвистикой и еще многим другим, уверяя своих студентов, что все интересное ждет их на стыке наук. Он также умудрялся посещать бассейн, зал с тренажерами, а иногда и театральные премьеры. Нет, Профессор Ким не был совой и не был затворником. В такие дни он был жаворонком, вел активный и, когда удавалось, даже светский образ жизни. В такие дни…

Но иногда ночь была лучшим временем для работы. Тогда в причудливом кабинете Профессора двигались тени и шелестели пожелтевшие страницы древних манускриптов. Большая Рыба под потолком начинала путь сквозь Время к своим вечным водам, а бой каменного маятника возвещал о том, что оживают легенды и старинные предания. В такие ночи Профессор Ким становился «профессором некоторых древних наук». Сейчас было именно такое время. Сейчас, после визита этой удивительной девочки, которой так не нравится ее чудное имя — Дора.

Перед Профессором стоял большой глобус Земли и полусфера со звездным небом. Он курил сигареты «Кэмел» и смотрел в задумчивости на странный обруч, вырезанный девочкой из резинового мяча. Дора рассказала какую-то диковинную, волшебную сказку, а Профессор Ким молчал и не проронил ни звука, боясь прервать этот восхитительный рассказ.