Жорж Сименон - Безнаказанное преступление. Сестры Лакруа

— Вы опять собираетесь дежурить ночью?

Он понимал что-либо в происходящем не больше Эмилио. С другой стороны, его сильно впечатлило то, что Эли был знаком с Зограффи раньше. Не зная наверняка, ни какими были их отношения, ни какими они будут впоследствии, он предпочитал проявлять осторожность.

— Как пожелаете.

Эмилио ушел, предварительно зайдя в гардероб. Эли просмотрел карточки, вписал фамилии и цифры в один из журналов, в то время как Чавес стоял, облокотившись на стойку, в привычной для него позе.

— Вы случайно не спрашивали меня вчера, когда он перебрался в Соединенные Штаты?

— Не припоминаю.

Эли не лукавил. Со вчерашнего дня в его голове пронеслось столько мыслей, что он уже не различал, о чем просто думал, а что произносил вслух.

— Он прибыл в 1939 году, за два месяца до того, как Гитлер оккупировал Польшу, а Англия с Францией объявили войну. Он как будто предвидел события.

Эли не решался задавать вопросы, внимательно глядя на собеседника, в надежде, что он продолжит.

— Он уже тогда был богат и наряду с остальным владел процентами акций медных рудников в Бельгийском Конго. Они с матерью поселились в «Сен-Режи», и он оставил себе эти апартаменты даже после того, как приобрел недвижимость на Лонг-Айленде.

Эли не удержался и спросил:

— Это он вам рассказал?

— Я узнал это от Хьюго. Один из его клиентов, владеющий рудниками в Мексике, в сорока милях отсюда, имел дела с Зограффи. Он утверждает, что это больше игрок, чем деловой человек. Не успев приехать в Америку, он первым делом выкупил большой пакет акций одного канадского рудника, которые никто не брал даже по десять центов за штуку. Восемь месяцев спустя там обнаружили месторождение уранита, и акции на сегодняшний день котируются по восемнадцать долларов. И так со всем, за что бы он ни взялся.

— Его мать еще жива?

— Похоже, что да. Вероятно, она живет на Лонг-Айленде.

Эли поколебался, но все же задал вопрос.

— Он женат?

— Нет. Но это не потому, что он не любит женщин, поскольку в Нью-Йорке, Майами и Лас-Вегасе он всегда окружен шикарными женщинами. Одна из них звонила ему сегодня утром.

— Я знаю.

Он проговорился; таким образом он давал понять, что уже расспросил Эмилио.

— Он планирует модернизировать отель к следующей зиме, и завтра ожидается приезд подрядчиков из Таксона. Госпожа Карлсон, скорее всего, продаст ему свое ранчо, если это уже не сделано. Крейг остается директором рудника, а Йенсен будет контролировать работы в течение первых месяцев.

Все это приводило Чавеса в невероятное возбуждение, и единственным его опасением было то, что новый владелец мог назначить кого-нибудь на его место. Он продолжал смотреть на Эли.

— Вы ведь хотите с ним поговорить?

Эли покраснел. Это было сильнее его. Он всегда краснел, когда ему казалось, что его в чем-то уличили, даже если он не совершал ничего плохого, и управляющий становился все подозрительнее, до такой степени, что даже решил пойти ва-банк.

— Я не считаю, что вы пытаетесь воспользоваться вашими прежними отношениями, чтобы…

Это было чересчур прямолинейно. Если до сих пор такая мысль и не приходила в голову Эли, все же было неосмотрительно подсказывать ему это.

— Вы хотели бы сменить должность?

— Ни в коем случае.

— Вы в этом уверены?

— Абсолютно.

На этот раз Эли говорил с жаром и добавил:

— Даже если бы мне предложили место в десять раз лучше, я попросил бы, чтобы меня оставили в этой должности.

Чавес не решился спросить почему. Он никак не мог разобраться в происходящем. С момента этого разговора он бродил вокруг Эли, пытаясь составить мнение о нем. Эли это чувствовал и всякий раз, когда ловил на себе его взгляд, заливался краской с виноватым видом.

Зограффи вернулся в пять часов, и помимо Йенсена и Крейга с ним было двое мужчин. Он, как обычно, остановился посреди холла. Те, кто сидели в ожидании в креслах, встали. Крейг выступил вперед и по очереди представил их Зограффи. Издалека Эли не было слышно, о чем они говорят. Судя по их виду, они просто обменивались учтивыми фразами.

Зограффи повернул голову в тот момент, когда Йенсен отправился за ключом; его взгляд встретился с взглядом Эли, и он снова, как вчера, нахмурил брови, внезапно заторопился и направился к лифту быстрым шагом.

Эли показалось, что он только что сделал для себя открытие, но он настолько опешил, что отказывался в это верить.

Неужели Зограффи действительно его боялся?