Наталья Андреева - Ничего личного

– А ты что, уже начальник? – огрызнулась Наташа. Липатов полез в «Жигули» без лишних разговоров. Ему в спину уперся неприязненный взгляд Ирины Сергеевны.

– Ну а мы что? – спросила она Алексея.

– Сережку не хочется тащить. Если мы их с Александрой завезем, то я к вам присоединюсь.

– До ближайшего метро, – робко сказала Саша. – Но вот вещи…

– Вещи прибудут со мной, – заверил ее Алексей.

– Тогда все складывается, – отозвалась Марина. – Ирина Сергеевна, как?

– Ключи возьми, Марина. Помнишь мой «Пассат»?

– Конечно!

Марина тоже пошла на стоянку. Леонидов провожал глазами отъезжающие машины, ожидая «Пассат» Серебряковой. Почему Ирина Сергеевна до сих пор не поменяла машину? Ей это по средствам. И на «Саабе» покойного мужа не ездит.

Наконец транспорт был подан.

– Давай, залезай в середину, – подтолкнул он жену и подхватил сумки, чтобы запихнуть их в багажник.

– Я к окошку, – заканючил Сережка. Серебрякова молча открыла переднюю дверцу. – Ну, теперь уже точно все, – сказала она. – Поехали, Марина. Машина тронулась. Они были последними и сторожиха пошла запирать ворота. Алексей почувствовал, что когда кирпичные дома скрылись из вида, стало так легко! Словно гора с плеч! Ну, вот и отдохнули! Приезжали по морозцу, а теперь на улице вновь изморось. Марина протянула руку и включила печку и магнитолу. Серебрякова не возражала. Они молчали. Алексей сам не заметил, как, привалившись к Сашиному плечу, задремал.

Коммерческий директор фирмы «Алексер» Павел Петрович Сергеев лежал в гробу, одетый в свой самый дорогой и красивый костюм. У ворот кладбища стояла его дорогая, красивая машина, на которой привезла родню Сергеева дорогая и красивая женщина, при жизни бывшая его официальной любовницей. Все эти ценные вещи, включая двухкомнатную квартиру улучшенной планировки в престижном, районе столицы, он оставлял здесь, на земле, в наследство своим многочисленным, переминающимся от нетерпения у гроба родственникам. За исключением, конечно, костюма. И женщины, которая отошла в наследство одному из его сотрудников. Павел Петрович выглядел великолепно, как, впрочем, и всегда. То есть, при жизни. Над лицом покойного тщательно поработал гример, рана на виске была замазана, волосы уложены волосок к волоску. Он был очень хорош собой, Павел Петрович Сергеев. При жизни, разумеется. Да и сейчас хорош, учитывая оставленное наследство. Мало кто из родственников догадывался о его огромных долгах.

Народу на кладбище приехало много. Во-первых, родственники покойного, во-вторых, сослуживцы. Не было только единственной женщины, которая его по-настоящему любила. Женщина эта решила последовать за Павлом Петровичем в могилу. Жаль, что он не успел этого оценить. Многочисленные же любовницы, пользовавшиеся при жизни коммерческого директора его красивым и щедрым телом, на кладбище явиться не соизволили. А может, им просто помешали ревнивые влиятельные мужья.

Нора выглядела великолепно. Алексей заметил, что ей вообще идет траур. Как бы не вошла во вкус черная вдова. Нора строила глазки Манцеву, а тот сиял, несмотря на то, что его цветущий вид был здесь и в данном случае неуместен.

Коллеги во главе с Ириной Сергеевной Серебряковой заметно припоздали. И винить их в этом было никак нельзя.

Серебрякова плакала искренне. Она, пожалуй, была самым несчастным здесь человеком. Кончалась целая эпоха ее жизни. Эпоха, в которой всем управляли люди, расставленные на ключевых постах еще покойным мужем. Великим и могучим А.А. Серебряковым. Прикормленные, прирученные и запуганные им. Люди, которые помнили, как все начиналось, и пребывали в уверенности в том, что они своими руками создали это дело и создали не зря. Эту мысль внушил им Серебряков. А он внушать умел.

Ирина Сергеевна оставалась совсем одна, со своими большими деньгами и вечным страхом за то, что делает вещи, которые совсем не обучена делать. Со своим неумение принимать важные решения. И брать на себя ответственность. Если кого Алексею и было жалко, так это ее. Он дождался, когда гроб с Пашиным телом опустили в глубокую яму, и подошел к Серебряковой.

– Пойдемте, я вас до машины доведу. Вам, видно, совсем худо.

– Да, мне худо, Леша.

Она впервые назвала его так. И пошла прочь от свежей могилы, тяжело опираясь на его руку.

– Рад бы вам помочь, но…

– Я знаю. Я тебе только сейчас и верю.

– Что ж теперь будет с вашей фирмой?